ее за руку, поднес к своим глазам, затем перевернул ладонью вверх и провел по ней большим пальцем. – Не художница, не музыкант.
– Откуда Вы знаете? – спросила Марина, ее пальцы задрожали. Рука Джеймса стала теплее, чем несколько секунд назад, и прикосновение пальцев сменилось с мягкого на соблазнительное.
С ранних лет, Марина открыла в себе талант чувствовать настроение человека через прикосновение к нему. Однажды она слышала, как какой-то психолог назвал такую способность тактильной телепатией. Прямо сейчас, ее инстинкты подсказывали, что Джеймс Уинстон был влиятельным, непростым и непредсказуемым мужчиной. И очень сексуальным. У Марины перехватило дыхание, ее тело непроизвольно вытянулось в струну. Она безошибочно определила первые признаки влечения, что само по себе казалось странным. Марина редко реагировала так быстро, даже если была заинтересованной стороной, и совсем никогда в случае с незнакомцами.
Усмехаясь, Джеймс провел указательным пальцем по всей длине ее собственного.
– Никаких порезов или шрамов. Вы не занимаетесь тонкой ручной работой и не играете на музыкальных инструментах, – он перевернул ее руку и провел большим пальцем по ногтям. – Вы не рисуете, потому что нет никаких признаков пигмента, и я не знаю ни одной художницы без единого пятнышка краски…
– Она журналист, а ты гребаный волокита. Держись подальше от моей женщины, Уинстон.
Глаза Эдди загорелись недружелюбным огнем, когда Джеймс опустил руку Марины вдоль ее бедра, слегка сжав, прежде, чем окончательно отпустить. Однако вместо того, чтобы почувствовать облегчение, Марина ощутила прилив разочарования и тревогу. О да, эти двое, оба были опасны. Джеймс окинул Эдди, источающего ревность и негодование, небрежным взглядом и скривил губы в снисходительной усмешке.
– Твоя женщина? – мужчина озадаченно покачал головой. – Не слишком ли ты зелен и обдолбан, чтобы понимать как обходиться со столь изысканной женщиной? И я не уверен, что может подразумевать под словом «волокита» такой проворный член, как ты? Мне следовало бы оскорбиться?
– Заткнись, и не смей даже на милю приближаться к ней, – насупился Эдди, краснея от злости и сжимая кулаки.
– Эй-эй, потише, дружище! – примирительно подняв руки вверх, засмеялся Джеймс. – Я ухожу. А Вы, Марина, когда наиграетесь с мальчишкой и захотите полноценного мужского общества, позвоните мне, – он подмигнул ей и кивнул в сторону наблюдающего за ними Джозефа. – Спросите мой номер у Аристова.
– Да ты отстойный мудак, грязная проститутка! – ринулся на него с кулаками Эдди, но Джозеф, подоспевший вовремя, схватил его за руки и оттащил от откровенно разозлившегося Уинстона.
Как бы зол и разочарован не был Джеймс Уинстон, ему удалось сохранить достойный вид и вежливо кивнуть побледневшей Марине, прежде чем ретироваться с поля боя. На пути к выходу он заговорщически бросил Джозефу, удерживающему Эдди Смайлза,