путь телефонными аппаратами, которые то и дело гасли, и приходилось их оживлять нажатием кнопки.
За проходом оказались в довольно большом помещении, с первого взгляда напоминающем обычный подвал, если бы не ажурная люстра в центре потолка, такого же низкого, как остался за ними.
Гриша направил свой телефон на эту люстру, и свет помимо нее упал на старый иконостас, который удивительным образом оставался целым все эти годы. Позолота на рамах местами вздулась, но сами образа были чистыми, как будто недавно написанными. Гриша подошел ближе и чуть не уронил подсвечник, который не увидел в темноте. Он был тяжелым и потому устойчивым. Гриша аккуратно обошел слегка качающийся предмет и приблизился к иконостасу.
– Надо же… – тихо сказал он, – как будто их тут регулярно чистит кто-то…
Он долго глядел на строгий лик Христа. Глаза смотрели на него внимательно, как будто проникая в самую суть пришедшего к ним человека. На минуту Гриша забыл об Андрее.
– Иди сюда! – услышал он уже нетерпеливый голос товарища.
Гриша оторвался от Спаса и пошел на голос Андрея, подсвечивая себе путь. На полу что-то хрустело, но при таком свете все равно было не разобрать, что под ногами. Гриша подумал, что это плитка, которая от времени и сырости начала крошиться.
Андрей стоял и ждал его возле узенькой деревянной лестницы, ведущей куда-то наверх.
– Очень старое все. Двоих ступеньки не выдержат… – осторожно заметил Гриша.
– Пойду тогда первый, – ответил Андрей и шагнул на скрипучую лесенку.
– Осторожно! Не спеши! – предупредил Гриша и терпеливо дождался, когда Андрей поднимется на самый верх.
Ступеньки скрипели под ногами Андрея, и чем выше он поднимался, тем более изменялся звук, как будто нарастая и разносясь эхом где-то там, высоко.
– Ого! – раздался удивленный голос Андрея. – Давай сюда!
Гриша пошел наверх, сопровождаемый все тем же звучным скрипом, который с подъемом увеличивался, рассеивался и превращался в эхо. И, поднявшись, Григорий понял почему…
Его глазам открылось огромное пространство. Сохранившиеся удивительным образом фрески еле освещались из двух не заколоченных стрельчатых окон. Пол был отделан старинным паркетом, который не сгнил, но покрылся белой густой пылью. И только по следам прошедшего вперед Андрея, как по снежному сугробу, Гриша разглядел, из чего сделан пол.
Он шагнул вслед за товарищем. Оба остановились в центре и уставились на высоченный иконостас, отделявший алтарь от храма. Лики и на этом алтаре ничуть не запылились, и даже при тусклом свете, который становился все меньше, потому что солнце там, снаружи, опускалось все ниже, были видны очертания лиц и глаза, смотревшие на нежданных посетителей.
– Удивительно… – тихо сказал Григорий. – Как они так выглядят?.. Ведь храм заброшен…
Андрей молча сделал шаг вперед и направился ближе к алтарю. Он подошел к центральной части. Постоял, глядя на врата, и зачем-то свернул влево, скрылся из виду за колонной.
Гриша