rel="nofollow" href="#note_28" type="note"> 28 . Дверь выломана с косяком. Снесён фрагмент стены. Стеклянная перегородка из матовой опаловой смальты, смятая массивным креслом, лежала руинами перед пробитой дверью. Крошки бетона, обломки арматуры, раздроблённые стекло, древесина завалили коридор, вход и часть комнаты. В памяти поднималась яркая бредовая фабула: «Разрушенная комната. Останки мебели, стекло, провода, и в эпицентре этого чёрного безумия монстр в ломках». На фоне воскресшего призрака его конвульсивно крепчающие объятия показались мне смертоносными тисками анаконды. Задыхаясь от удушья, я вырвалась из его рук. – Не подходи! Я запрещаю!
– Девочка, иди ко мне. Мы нужны друг другу. Это же твои слова. Ты устала. У тебя грёзоподобная дезориентировка 29 . Это просто был кошмар…
Хищник приложил максимум старания к последующей амнезии, пока память, замученная и перекроенная его вмешательством, не ухватилась за чёткий эпизод…
– Лжец! Я тебя не знаю! – Я припустила от него вниз по лестнице. Рассудок ускользал, оставляя в растерянности и хаосе. Выскочила в тёмный атриум. Пустынный гулкий холл. Дверь. Кованая ручка. И его рык за спиной:
– Чёрт! Пусть сдохну, но исправлю твоё повреждённое сознание. Прямо сейчас! – Платье ювелирно рассекалось бритвенно острыми клыками. Жадные губы рвались к обнажённой коже. Когда же напористый раздвоенный язык тараном внедрился в лоно, я захлебнулась криком. А хищник уже овладевал мною стоя, прямо у двери и сминал меня в объятиях. – А таким? Знаешь? Узнаёшь меня? – Погружаясь рваными мощными точками, он всматривался в мои глаза и заклинал. – Не отдам! Не отпущу! Я твой мужчина. Твоё чудовище! Твоё!
Распятое тело мне не принадлежало. Руки над головой в мёртвой хватке его пальцев. Я окунулась в его родной запах и уже рыдала: «Не чудовище! Ты мой мир, мой дом», – оплела его ногами, притягивая ещё ближе. Практически сливаясь с ним. И смогла зацепиться только за кадык. А жаждущие губы и язык уже безумствовали на его шее. Оглушающий рёв, и далёким эхом донёсся его срывающийся голос:
– Люблю безумно. Больше жизни. Схожу с ума. Отче, если Ты слышишь, помоги ей! Не контролирую себя. Я жажду-у… – Вбиваясь в яростном темпе, он противоборствовал себе. В нечеловеческих глазах с вертикальным зрачком стояли слёзы. – Я сумасшедший по тебе. Такой голодный. Боюсь коснуться, травмировать тебя, замучить необъятной жаждой. Запрети! Останови меня-а…
Я была в эпицентре смерча – парализованная и дезориентированная. Не существовали ни линейное время, ни пространственные границы. Остались только ощущения. Я отстранённо удивилась: «Сколько я уже не дышу?», но здесь, под напором одичавшей анаконды, через удушающие поцелуи и головокружение, я увидела единственное решение всех его внутренних конфликтов:
– Сбрось щиты!
– Не знаешь, о чём просишь. Я не тот, кого ты во мне видишь.
Осознавая его внутреннее ожесточение, я взмолилась в отчаянные глаза:
– Ты выстроил блокаду, когда был одержим. Нам больше