под ним был пол. Он улыбался, и с его зубов капала кровь. Следующая капля упала прямо на лоб Деметрешу. Тот спешно утер её.
Циркач перекатился в сторону по потолку, оттолкнулся и, сделав в воздухе сальто, приземлился на пол. Легко подскочив, сел на край свободного стола и стал, все так же улыбаясь, растягивать завязки на вороте, а затем на груди своей облегающей куртки. Он раскрыл ее как кожуру, как скорлупу стручка, и бархатное сердце словно отвернулось в сторону.
– Теперь я кажусь тебе более желанным? Я решил, что нам обоим стоит восстановить свои силы, старший брат…
Да, жар самой жизни теперь бежал по телу мальчишки, стекал по его шее, бился в груди, там, за разошедшийся кожурой куртки…
– Что ты медлишь? Ты не убьешь меня, даже если очень захочешь…
Деметреш подошел, дрожащей рукой поставил канделябр на край стола, словно припечатав. Он приблизил лицо к шее мальчишки и почувствовал, как его кожи коснулся жар. Что же дальше? У Деметреша ведь не было клыков. Они так и не выросли, хотя часто болели. Он и эту боль принимал как данность.
Что если они появятся сами, в процессе укуса?
Деметереш склонился к шее юноши, потом схватился зубами за кожу. Нет, клыки были обычными, тупыми. Человеческими.
Циркач тихонько засмеялся. Ему было щекотно.
Деметереш отпрянул от него, поглядел гневно и изумлённо. Тому сделалось еще смешнее. Он зажал свой окровавленный рот ладонью, чтобы не расхохотаться в голос.
Деметреш почувствовал, что его охватывает ярость. И боль. Боль в желудке, в висках, в зубах…
– Молчать! – велел он, схватив мальчишку за подбородок. – Маленькое глумливое отродье! Не смей! Слышишь? Я Деметреш Черовит!
Циркач и вправду замолчал, словно подавившись своим смехом.
Деметреш впечатал его в стол, сам навалился сверху и, наконец, впился зубами в жилу на его шее. Мальчишка издал только короткий сдавленный вскрик.
Деметреш пил жадно. Жадно, как пили пленники Ордена, которым не давали порой воды по нескольку дней.
В конце концов, мальчишка, не в состоянии молить о пощаде, отчаянно вцепился в его сутану.
Раздались шаги из коридора. Страж все же решил проверить, куда делся и его товарищ, и Старший брат Деметреш.
Деметреш слышал, что он подходит, подходит все ближе и каждую долю секунды думал: «Сейчас я остановлюсь!».
Он остановился, но уже когда страж остолбенел на пороге.
Деметреш поднял голову и с его оскаленных в ярости зубов капала кровь.
Страж шарахнулся назад, в коридор.
Циркач вырвался из ослабевших объятий и настиг того в один прыжок. Он вновь был очень голоден, и его слегка трясло от страха. Он повалил стража раньше, чем тот успел издать хоть звук, разве что предсмертный хрип – сразу после лязга доспеха об пол.
Деметреш сел на каменные плиты. Он проводил языком по губам, утирал лицо и облизывал пальцы. И он дышал – мерно, с наслаждением. Ему хотелось застонать от удовольствия.
Покончив