сыграть со мной злую шутку, загнать в страх и окончательно лишить сна. Лучше оставить это до утра.
По пути задержался у двери в кабинет, но она уже была закрыта, а в щель снизу не проникал свет.
Глава 9
Утро началось с жуткой головной боли и сушняка. Иной раз после диких гулянок я чувствовал себя лучше, чем теперь. Будто не ночь прошла, а неделя, и всю эту неделю посреди пустыни меня колотили по макушке арматурой… Впрочем, тут я слегка преувеличил. Увидел, едва открыв глаза, грязную кашу в небе, протекающую неразличимой моросью, и настроение упало до критических глубин.
Не хотелось выходить из комнаты, чтобы избежать встречи с дядей. Вылезать из постели тоже не хотелось – слишком сильно похолодало. Ничего не хотелось. Просто лежать и не шевелиться, чтобы побыстрее настал вечер, потом снова ночь, а завтра приедет Марина, и всё наладится.
Всего десяти минут хватило, чтобы передумать, выползти из-под тёплого одеяла и наспех одеться.
Дядю я встретил в столовой. Всего такого бодрого и цветущего, вдумчиво жующего овсянку.
– Доброе утречко, – приветствовал он.
– Думаешь? – вяло отозвался я. – В окно хоть не смотри, тоска сплошная.
– Так и не надо смотреть. Зачем зря расстраиваться?
Я пожал плечами:
– А куда ещё смотреть-то?
– Чего ты такой хмурый? Не с той ноги встал, что ли? Садись, лучше, покушай, пока не остыло.
Я лениво уселся за стол, положил пару ложек каши и залпом осушил стакан воды.
– Так и не заснул? – сочувственно поинтересовался дядя. Тарелка его уже опустела, но вставать он не спешил. – Не думал, что столица тебя так изнежила. У меня в твоём возрасте, между прочим, была комнатёнка в коммуналке. Стены, чтоб ты понимал, чуть ли не из фанеры, а слышимость такая, что я раньше доктора определил у соседа астму. Так вот спал я в той комнатке лучше, чем где угодно ещё.
– Рад за тебя. Я просто с дороги устал, вот и всё. Да и снилось всякое… Слушай, я вчера спросить хотел, но забыл. У вас тут в посёлке маяк давно построили?
Дядя перевёл взгляд на окно и долго смотрел на волнующиеся сосны. Я заранее понял, что будет дальше. Слишком хорошо знал это выражение лица, когда в глазах уже сплошная фантазия, а мысли далеко-далеко, на берегу сказки.
– Маяк… – наконец произнёс дядя многозначительно, выждал ещё немного, и только затем продолжил: – Маяк это символ, ты никогда не замечал? Живой, яркий, воплощённый человеческим трудом с одной лишь целью – указать путь. В нём свет есть суть, и каждый, кто его увидит, найдёт дорогу к спасению.
Слышал я как-то историю про самого одинокого человека. Назовём его, к примеру, Алексеем. Он жил в большом городе, и, конечно, у него было много знакомых. Некоторых он даже считал друзьями, но они редко отвечали взаимностью. Каждый мечтал, чтобы люди к нему относились так же, как он относится к людям. И это они повторяли как мантру, жаловались, что мир несправедлив и быть добрым человеком очень тяжело, потому что тогда останешься один.