href="#n_50" type="note">[50]
Только сильное переживание делает меня способным к творчеству, и только творчество даёт мне эти переживания.[51]
Всё должно исполняться как будто впервые.[52]
Меня не покидает боязнь потерять свежесть чувства, непосредственность и «радость первого открытия», которую артист должен передать слушателям. Нужно прежде всего любить то, что сегодня играешь, и страшиться обыденности, потускнения.[53]
(Важна) новость впечатления от пьесы, хотя бы крайне знакомой.
Если художник не останавливается в своём внутреннем развитии, не перестаёт жить интенсивной и многообразной душевной жизнью, – его эмоциональные реакции не делаются менее чуткими и отзывчивыми. Они просто становятся со временем иными – более сложными, изощрёнными, если хотите. Когда за плечами долгие годы профессиональной работы, то волей-неволей начинаешь строже и требовательнее относиться ко всему, что делаешь. Не так легко увлекаешься и загораешься, как в юности. Но это еще не значит, что утрачивается сама способность увлекаться и загораться. (…)
Отношение к музыкальному искусству вообще делается более одухотворённым. Всё сильнее ощущается то, что стоит за ним…[54]
…Настоящее, великое искусство – это так: раскалённая, кипящая лава, а сверху семь броней![55]
Софроницкий В. В.
Это слишком красиво, чтобы быть правдой.
Заметим, что так называемая детскость мировосприятия с присущей ей полнотой и свежестью чувств, – и творческий дар находятся с достаточно близком соседстве друг с другом. А возможно, и более того – в органической взаимосвязи.
Действительно, что есть детскость? Не умение ли живо и непосредственно реагировать на окружающее? Легко увлекаться новым, незнакомым, неизведанным…Детскость – это и пылкость воображения, и свободный полёт фантазии, и особая обостренность чувств, и способность удивляться, и почти непрестанная, неослабевающая активность мыслительных процессов. Это, наконец, ценнейшее свойство мгновенно загораться, приходить в состояние внутренней приподнятости, окрылённости, вдохновения. Словом – ансамбль психических качеств, во многом пересекающихся с тем, что понимается под способностью к художественному творчеству, сливающихся с этой способностью, входящих в его структуру.
Разумеется, детскость большого художника – психологическая субстанция особого рода. Трактовать её упрощённо, понимать эту детскость в буквальном смысле слова было бы неверно; менее всего общего у неё с инфантильностью или тому подобным. И потом, обнаруживает она себя обычно в сложных сочетаниях, взаимосвязях с другими чертами личности – подчас далеко не детскими.