и навозом, над тазом с водой коптит лучина. Свет ее прыгает, что в углах хаты – не разглядишь.
Шагавший впереди подпоручик Цыганский ударился головой о низкую притолоку, айкнул и выругался. Учитывая чужой опыт, я предусмотрительно наклонился.
В печке обнаружен ведерный чугун горячей пшённой каши. Это «товарищи» варганили себе ужин. Отведать его им не пришлось, помешала наша атака.
– Эй, хозяйка! – озорно выкрикнул атлет-прапорщик, не понравившийся мне на привале.
Теперь я знаю его фамилию – Риммер. Они с Цыганским на пару уносили из цепи тело убитого.
– Эй хозяйка, вздуй-ка лампу! Не продохнешь от твоего каганца!
Сверху, с печи проскрипел несмазанный старушечий голос:
– Карасину нетути, барин.
Почти на ощупь из общего чугунка, встав вокруг него, мы ели кашу. На столе я нашёл деревянную, грубо вырезанную ложку. Она сальная, от неё пахнет, но голод сильнее брезгливости и я зачерпывал с верхом. Каша рассыпчатая, хорошо пропревшая, на молоке. В детстве в деревне бабушка готовила такую, тоже в русской печи, только с маслом. Называлось – пшенник.
– Хороша комишаршкая каша! – сквозь набитый рот прошепелявил кто-то рядом.
Опять хохот, говорившего стукнули по спине:
– Прекратите смешить, прапорщик!
Потом мы выбрались на воздух перекурить. Дочиста облизанную ложку я пихнул в карман брюк. Солдат должен быть с ложкой. От недосыпа, усталости и тяжёлой сытости мне почти не стыдно.
Поручик Наплехович угостил папиросой. Прикурив от моей зажигалки, он мотнул головой, указуя на зажигалку и произнёс одобрительно:
– Ну вы, господин штабс-капитан, и дали дрозда!
Я сделал вид что не понял, о чём речь, отмахнулся:
– Да ла-адно…
Но я тщеславен по натуре, люблю покрасоваться. Мне приятно – заметили.
Во двор энергично вошел чёрный рослый человек, заговоривший голосом взводного Белова:
– Взвод, отбой! Поднимаемся на рассвете. В боевое охранение идут штабс-капитан Маштаков и прапорщик Кипарисов! Дозорные ко мне, остальным «отбой»!
Я ещё не упал с гребня льстивой волны, которую погнал поручик Наплехович, и поэтому мне не жаль сорвавшегося сна. Хотя я представляю, что такое ночной караул.
Мне не испортило настроения даже то, что напарником оказался козлобородый Кипарисов.
– Господин штабс-капитан, идёте часовым, прапорщик – подчаском. Выдвигаетесь на тысячу шагов в том направлении, где работал красный пулеметчик. Помните, надеюсь? Пароль – «Коломна», отзыв – «Рига». Возможно, на вас выйдет наша конная разведка. В четыре часа вас сменят, успеете пару часов придавить. Только на посту – ни-ни!
И когда, проинструктированный, я направился в избу за винтовкой и вещмешком, Белов задержал меня за локоть и на ухо доверительно прошептал:
– Присматривайте хорошенько за поповичем, штабс-капитан! Мутный он какой-то.
Я понимающе кивнул. Пряча ликование: «Мне доверяют!» Значит