был слышен только шум ветра… Илларион слегка опустил нос машины, чтобы не падала скорость, и летел строго по прямой. Земля медленно приближалась, приближались и желанные башни около Кузнецовского фарфорового завода, где было поле аэродрома. Но медленней обычного: встречный ветер уменьшал путевую скорость машины. А высота все падала. Рудольф, как зачарованный, смотрел, как постепенно вырастают в размерах купы деревьев, там и сям разбросанные домики, поля… Не мог оторваться.
Судя по всему, до аэродрома они не дотянут. Вероятно, Илларион хочет посадить машину на какое-нибудь поле вблизи железной дороги? Так или иначе сейчас он полностью зависел от Кротюка, которому всецело доверял. Илларион хороший летчик – хладнокровный и изобретательный. Земля приближалась неумолимо, но вдруг их словно подхватили невидимые сильные руки. Ветер свистел все так же, и так же слегка вниз был направлен нос машины, но высота теперь не уменьшалась. После вчерашних дождей влажный воздух поднимается вверх, догадался Рудольф. И восходящий поток от подсыхающей земли дарит им такие нужные метры высоты – десятки метров. Вот на что рассчитывал Кротюк…
Они уже видели аэродром, и, похоже, теперь им высоты хватало. Все ближе и ближе, и наконец колеса машины повисли в полуметре над травой в самом начале летного поля. Илларион плавно поднял нос аэроплана чуть вверх, и они мягко коснулись земли, опустившись на три точки, словно на зачетной посадке. Все-таки Кротюк был отличным пилотом. Машина остановилась, и Рудольф с наслаждением снял шлем, подставляя потный лоб ароматному весеннему ветерку. Оглянулся на Иллариона – тот тоже сидел уже без шлема и блаженно улыбался в усы. Его всегда серьезное мрачноватое лицо выглядело сейчас совсем молодым. А на виске запеклась струйка крови…
1942. Ленинград
Дрова в печке тихонько потрескивают, снаружи шумит ветер, воздух в ангаре словно замер. Сашка с удивлением смотрит на старшего и хмурит брови:
– Как это ты бомбы кидал? Тогда же не было бомбардировщиков! – Тут он хитро улыбается: – Разыгрываешь меня?
– Во-первых, Сашка, бомбардировщики тогда уже были, – усмехается старший. – Нашей конструкции, «Илья Муромец», да неужели же ты не слыхал? Огромный самолет, по тем временам самый передовой. И строили их недалеко отсюда – на Корпусном аэродроме. Всю войну провоевали, и потом в Гражданскую.
– Да ну? – Сашка недоверчиво прищуривается. – При царе, да передовой самолет построили? Тогда же все безграмотные были, при Николае Кровавом!
Старший качает головой и улыбается:
– Коли все безграмотные были, так кто же тебя грамоте учил? Про Жуковского ты не слышал разве? Были и достижения!
– И ты на таком летал? На «Илье Муромце»? – Сашка, вспомнив нашептанные на ухо заветы комсорга, старается первым уйти от скользкой темы: а ну вдруг услышит, кому не надо.
Старший начинает кашлять, и снова