Единство…
Чтобы уйти из ветхого мира всем вместе – на следующий этаж бытия…
ЕСИН:
Уйти возможно только через Любовь. Так именно говорил мой Учитель, Тихон. И присовокуплял: пойми – только через Любовь, а не, например, любовь.
Сие подобно тому, как никто не приходит к Отцу иначе, чем только лишь через Сына. А не через сына (хотя, конечно, становясь отцом – ты лучше понимаешь Отца).
Мой Учитель Тихон Арконов учил меня различать любовь и Любовь. Расписывая очень подробно, чем сходны, а в чём различны они. Тогда я не понимал причин такой скрупулезности, но вот уже сейчас, кажется, уясняю.
Сходство между любовью и Любовью, говорил Тихон, состоит в том, что не может ни одна из них быть НЕВЗАИМНОЮ (безответной, неразделенной). Сказку о неразделенной любви нашептывает народам дьявол. И сказка эта жестока, и кто поверит в нее – обречен страдать. И сеять вокруг страдание.
Если человек любит, а взаимности нет, это лишь одно значить может, а именно: что не только тебя, но и ты – на самом-то деле – не любишь. А это у тебя страсть, или привязанность или зависимость, или, в лучшем случае, влюбленность (хотя и даже влюбленности бывают взаимны, как правило).
Невзаимное чувство может представлять собой что угодно, но точно уж не любовь! «Любовь, любить велящая любимым», написал Данте, а ведь он познал не только любовь, но и даже саму Любовь (почему и сумел создать грандиознейшее: Комедию!), а такому точно уж можно верить. А значит веры нельзя давать сатанинской жестокой сказке, что будто бы любовь может оказаться неразделенной.
А многие нынче верят жестокой сказке, бездарных сериалов-мелодрам насмотревшись. И служат богопротивной страсти, вместо того чтобы просить Бога об избавлении от нее, потому как, обмануты будучи сатанинским лукавством, воображают, будто бы самой любви служат.
Без взаимности любви нет. И вот, обращал внимание мое Тихон, если такое истинно для любви – то для самой-то Любви справедливо кольми же паче!
Сходство между любовью и Любовью состоит еще в том, говорил Арконов, что не могут они оказываться, как это называют сейчас, МОНОГАМНЫМИ. Если кто говорит: вот, мол, я полюбил, а значит буду сохранять верность (о, если бы такой ведал, что представляет собою ВЕРНОСТЬ воистину! она есть как минимум понимание того, что человеку есть грех великий разъединить соединенное Богом, но это, именно, минимум), то есть не дам никому другому своей любви – такой суть неосознанный лжец, потому что не любовь он, значит, испытывает, а только склонность к единоличному обладанию (моя… вещь?!) или желание основать эгоизм вдвоем, или же просто есть он страдающий мономанией.
Конечно, в наше время лучше хотя бы так, чем никак. Однолюб – он хотя бы не себялюб, и на том спасибо (хотя нередко бывает, что последнее маскируют под первое, и притом неосознанно). Моногамия может быть искренней мечтой о любви, которая прикидывается ею самой, но все же она еще не сама любовь, а всего лишь мечта о ней, и однолюбы напрасно зовут столь высоким именем свою сердечную ограниченность.
Это