денежные суммы?
На все эти вопросы ответ был отрицательным.
– В последнее время ваш дядя встречался с какими-нибудь незнакомыми людьми? Возможно, получал важные письма в течение последних нескольких недель, которые могли бы пролить свет на эту загадку?
В голосе мисс Мэри Ливенворт послышалась едва заметная нотка сомнения, когда она ответила:
– Нет. Во всяком случае, мне об этом ничего не известно. – Но тут, бросив украдкой взгляд на Элеонору, она, видимо, заметила нечто такое, что придало ей уверенности, поскольку поспешила добавить: – Думаю, я могу пойти дальше и ответить на ваш вопрос однозначно: нет. Дядя всегда доверял мне, и я бы узнала, если бы у него случилось что-то важное.
Когда ее спросили о Ханне, она отозвалась о ней в самых лестных выражениях и заявила, что ей ничего не известно ни о ее странном исчезновении, ни о какой бы то ни было связи этой особы с преступлением. Она не могла сказать, водились ли у Ханны друзья и встречалась ли она с кем-либо у себя, и знала только, что никто с таким намерением в дом не приходил. Наконец, на вопрос, когда она в последний раз видела пистолет, который мистер Ливенворт хранил в ящике комода, мисс Мэри ответила: в день, когда этот пистолет был куплен, – за комнату дяди отвечала не она, а Элеонора.
Это было единственное ее утверждение, которое и у такого настороженного разума, как мой, могло вызвать сомнение или тайное подозрение; но даже оно, произнесенное столь беззаботно, осталось бы незамеченным, если бы мисс Элеонора в это мгновение не обратила на сестру возбужденный и удивленный взгляд.
Но тут пытливый присяжный снова решил подать голос.
Он подвинулся на край стула, задержал дыхание, преисполнившись благоговения перед красотой Мэри, что выглядело почти комично, и спросил, хорошо ли она подумала, прежде чем это сказать.
– Сэр, я надеюсь, что всегда думаю, прежде чем говорить, особенно в такое время, – искренне ответила она.
Маленький присяжный подался назад, и я уже было подумал, что на этом ее допрос закончится, как вдруг его грузный коллега с часовой цепочкой, перехватив взгляд юной леди, осведомился:
– Мисс Ливенворт, ваш дядя оставил завещание?
Мгновенно все, кто был в комнате, встрепенулись, и даже она не смогла сдержать легкий румянец уязвленной гордости. Однако ответ был произнесен твердо, без какой-либо обиды.
– Да, сэр, – просто сказала она.
– Одно или больше?
– Я слышала только об одном.
– Вы знакомы с содержанием этого завещания?
– Да. Дядя не делал тайны из своих намерений.
Присяжный поднял пенсне и посмотрел на мисс Мэри. Ее изящество его совершенно не трогало, как, впрочем, ее красота или грация.
– В таком случае, возможно, вы скажете, кому его смерть выгоднее всего?
Грубость подобного вопроса была слишком явной, чтобы остаться незамеченной. Каждый присутствующий, включая меня, неодобрительно