сполна расплатиться за меня, и достаточно сильна, чтобы за меня отомстить. Поступайте, как хотите!
Произнеся эти слова, торговец скрестил руки на груди и застыл в величественной позе. Но краем глаза он продолжал следить за военным и с удовлетворением обнаружил, что тот заколебался.
Швейцарцы по-прежнему стояли, словно вбитые в землю сваи, к которым приделали пики, и продолжали упорно демонстрировать свою незыблемость и враждебность. А в это время сгрудившиеся у них за спиной участники каравана пытались успокоить обоих молодцов и потихоньку твердили, что из-за их избыточного усердия может произойти всеобщая резня. Некоторые, правда, зачем-то кричали во всю глотку, что швейцарцы ребята достойные, безобидные и порядочные.
– Ну, ладно, – сказал всадник, – а что означают эти зловещие огни, красные отсветы которых мы видели на скале?
Торговец ответил:
– Это костер, рядом с которым мы пытаемся пережить эту ночь. Ведь сейчас прохладно, или вы не ощущаете холода под вашей стальной броней?
– Подойдите, господин кавалер, подойдите и сами убедитесь, – прозвучали со всех сторон голоса.
– Ну, Бог с ним, с огнем, – продолжил военный, – но пусть мне объяснят, кто испустил этот жуткий крик, который мы услышали, когда подъезжали к горному ущелью? Не был ли это крик какого-нибудь путешественника, которого вы схватили, ограбили и придушили? О, только не надо делать такие лица, господа хорошие! Так громко кричать могут только те, на кого напали разбойники. И кто бы вы ни были, швейцарцы или кто-то еще, но многие лица мне тут не нравятся, – добавил военный, и в его заносчивых словах явно почувствовалась застарелая обида истинного бургундца, причем бургундца, на стороне которого сейчас была сила.
Торговец решил, что не стоит переводить жителям Берна то, что было произнесено на хорошем французском языке. Да они и сами, похоже, поняли, что сказал всадник, а, возможно, и догадались, услышав его интонацию и то, как грозно звенел он своими доспехами. И хотя они продолжали ворчать, словно швейцарские медведи, но, разглядев направленные на них двадцать вражеских аркебуз и десяток пик, швейцарцы решили проявить осторожность и, подчинившись настойчивым просьбам товарищей по каравану, молча, отошли в сторону.
– Но мне так ничего и не ответили по поводу услышанного нами отчаянного крика, – заявил военный, за спиной которого тем временем постепенно собралась большая группа всадников, выглядевших весьма внушительно. Оказалось, что возглавляет эту группу дама в дорогой одежде из бархата и куньего меха, восседающая на великолепной белоснежной кобыле породы андалузских иноходцев, в гриву которой были вплетены ленты огненного цвета.
– Бог ты мой, да что вы все толкуете об этом крике, – ответил торговец, решивший сам отвечать на все вопросы военного. – Дайте срок и вам все объяснят. Этот крик вовсе не означает, что кого-то зарезали. Его испустило самое невинное в мире создание, которое в настоящее время спит под открытым небом в окружении честных слуг, честных торговцев и…
– Хороши