на обустройство села. – Манас показал увесистый кошель, который ему передал Сечин, покачал на ладони: – Думаю, что его хватит поставить причал, мытню, небольшой ладейный флот. Накажет себя всем своим дорожным прибытком.
– Любая монета для села не лишня. Могу с тобой пойти к Калине и его внучке. Выслушаем, что они скажут, так и поступим.
Манас оглядел своих, произнес:
– Мы согласны.
Волк протянул руку, и кожаный кошель Манаса перекочевал в его ладонь. При всех развязал его, заглянул в мошну, после чего приказал дружиннику, указав на Сечина:
– Этого, с обвисшей бородой, верни к каравану, мы пойдем к старейшине.
При встрече с Калиной и Ольгой, находящихся в кутине, Волк объявил:
– Караванщик жертвует свои сбережения на обустройство полонян. – Показал кошель с монетами. – Манас предрек на них поставить причал, мытню и завести лодии. – Обернулся на строителя: – Подтверди, Манас.
Манас послушно сделал шаг вперед, произнес:
– Осуждаем поведение караванщика. Князь дал нам верный совет: искать дорогу к примирению. Мы с вами сдружились, понимаем друг друга. Просим забыть о дурном поступке – будто его и не было. Со своей стороны подтверждаю, что переданного злата и серебра хватит построить то, что было сказано посадским до меня, аще останется на другие расходы. Со своей стороны подготовлю проект всех объектов с привязкой к местности.
Первым отвечал Калина:
– У нас, славян, сердце отходчивое. Пусть Ольга скажет свое слово.
– Мне, деда, одно упоминание об этом лешем противно. И дышать с ним одним воздухом не хочу. Его задержал Волк как представитель князя. Ему и распорядиться им.
Волк на ее слова ответил доброй мужской улыбкой, тут же объявил:
– Вижу, что все хотим от него избавиться как от занозы. Он теде же уйдет своей дорогой. Лихо, которое дразнит, когда-то отмерит ему свою меру.
Участники делегации остались в кутине. Волк, передав кошель старейшине, отправился к каравану, снял сторожей и объявил караванщику:
– Не задерживаю. Отдохнете в другом месте.
Сечин спешно засобирался продолжить путь. После сборов повел его в сторону киевского волока, ни разу не оглянувшись, боясь, что сзади передумают и остановят. Обошлось. Никто караван не преследовал.
Караванщик вернулся в Итиль живой и невредимый, хотя и без средств, полученных им за проводку и охрану каравана и купцов, а также за проданные им товары.
Третьему жениху Ольга не отказала. В Красную горку Игорь и Ольга сыграли свадьбу. Никаких сведений о ней до нас не дошло, ибо проводилась по закону и обычаю русскому. Невозможно объяснить, почему летописцы не оставили сведений о ней: заслуги Ольги перед ними велики, не только место рождения и свадьбу, каждый ее шаг с вожделением должны запечатлеть на пергаменте, липовых досках и бересте. Увы – ромеи неблагодарны, в летопись вошли эпизоды ее радения их религии.
С обустройства Перуновой росы и проведением свадьбы Игоря и Ольги на киевских