четырехугольный строй защитников уверенно двигался параллельно мощеной дороге, ведущей в лес. Под командованием Ястреба они шли ходко, словно успели потренироваться. Гномы были отброшены прочь с их пути, и их командиры пытались заново построить разорванный надвое отряд, чтобы вновь атаковать. Налетчики беспорядочно бросались на воинов Ястреба, неся потери. Раненых воины бросать не собирались, тех отправляли в центр построения, а на место выбывших из строя вставали другие.
Теодорик, оседлав коня, выдвинулся вперед, крича на своих налетчиков:
– Прекратите биться как мухи о стекло! Соберитесь! Возвращайтесь к своим командирам, окружите этих сукиных детей! Отрежьте им путь, немедленно!
Конечно же, Ястреб слышал его распоряжения, но ускориться он никак не мог. Бросить людей в центре строя сродни поражению – конечно, его бы поняли, оправдали и простили, уйди он лишь со своей дружиной – но такой веры в него уже бы не было. Он столько воевал с людьми Теодорика, ни разу не уронив своей чести – он не уронит ее и теперь. Ему оставалось лишь, сжав руки на древке знамени понукать людей двигаться вперед.
Теодорик смог создать подобие порядка, и теперь его налетчики, словно гончие псы, забегали вперед, чтобы построиться на пути войска Ястреба. Но отходящих людей было около твосьми сотен, и крестьяне там, не крестьяне – но забежавшие вперед малые отряды налетчиков их остановить не могли.
Гномы продолжали идти параллельно колонне, ища удобного случая поквитаться за свой испуг. Сзади наступали на пятки тяжелые мечники и копейщики Теодорика, в то время как гвардейцы из-за своих тяжелых лат шли довольно медленно, хоть и выкладывались вовсю.
Беглецы и не собирались сбавлять темпа, чтобы как можно быстрее оказаться в спасительном лесу, где просто не хватит пространства, чтобы преследовать их так, как они это делали сейчас.
Однако, кавалерия Теодорика развернулась для атаки, а встречать конницу на марше было делом гибельным. Поэтому, когда конница перестроилась по левую руку от них для того, чтобы взять дальнейший разгон, Ястребу ничего не оставалось, кроме как остановить движение.
В этот самый момент Теодорик протрубил самолично в рог, подкрепив это криком «НАВАЛИИСЬ!» – которое эхом прокатилось среди его воинов и гномов.
На воинов Ястреба словно сошла лавина – сначала на их строй обрушились налетчики и гномы, щиты едва выдерживали напор, воины и крестьяне с копьями и рогатинами кололи и били не переставая – беспорядочно, неумело, но то и дело нанося смертельные раны. Вторые ряды споро били мечами и топорами, понимая, что те, кого они прикрывают, могут только защищаться перед исступленной злобой врагов, которых едва не обвели вокруг пальца. Воины устояли перед натиском – слишком много врагов скорее лишь мешали друг другу. Самое страшное испытание было несколько позже – в просвет между союзными отрядами ударила конница. Клин был, казалось, неудержим, Теодорик, наблюдавший со стороны за сражением, услышал