спросил Данжюс.
Он допрыгал на цыпочках до кадки, сбросил с себя исподнее бельё и плюхнулся в воду, на секунду скрывшись в облачке горячего пара.
– …Перед приездом Катрин де Грамон вспыхнул настоящий скандал. Беврон мне только что передал, – принялся рассказывать д’Эффиа, энергично растирая мыло на плечах, а потом и на спине Данжюса.
– Скандал? У княгини де Монако? И что же огорчило нашу очаровательную Катрин? – отфыркиваясь, спросил Данжюс.
Он неловко погрузился в воду и окунулся с головой, а потому опять не расслышал начала фразы:
– … Он был просто в ярости…
– Постойте, кто был в ярости? Катрин? – вынырнув, спросил Леон и принялся намыливать волосы куском мыла, вместе с тем пытаясь вообразить сцену, разыгравшуюся на утреннем приёме у гофмейстерины двора будущей герцогини Орлеанской.
– Нет, вовсе не Катрин! Де Гиш – вот кто в ярости! И вы тому виной, – пояснил д’Эффиа, выливая на взмыленную голову Леона целую кружку воды. – Он рвёт и мечет в мастерской мэтра Савари.
– Я? Де Гиш? Но как? Я даже не видел его со времени отъезда в Лондон!
– А этого и не потребовалось. Де Беврон сказал, что де Гиш уже собрался послать его к вам в качестве секунданта.
– Что? С чего бы это? – отфыркиваясь от воды, спросил Леон.
– Но его отец – герцог де Грамон предупредил, что, если до свадьбы герцога Орлеанского и принцессы Генриетты граф совершит хотя бы малейшую глупость, его немедленно отошлют в Бидаш. Герцог был предельно серьёзен и так и сказал: «В Беарн или в Наварру вице-губернатором, или ещё куда-нибудь подальше».
– И на том спасибо, – озадаченный услышанными новостями, Данжюс медленно поднялся из воды. – Значит, вам всё-таки удалось замять скандал?
Сна как не бывало, хотя хмель от дешёвого вина, которым его угощали в нижнем зале трактира, всё ещё напоминал о себе.
Д«Эффиа взял разогретую простыню и принялся энергично растирать плечи и спину Леона. Затем он накинул ему на голову сухой угол простыни и хорошенько всколошматил его мокрые кудри, с улыбкой приговаривая:
– И да и нет. Герцог де Грамон, конечно же, был предельно серьёзен, когда пригрозил де Гишу ссылкой. Но де Беврон сказал, что, несмотря на это, граф так и не остыл. Головомойку за этот скандал заслужили вы оба: и вы, и де Гиш. Надо ж было устроить такой переполох в канун приезда принцессы!
– Да что же я сделал? – возмутился такому обращению с собой Данжюс и высунул взъерошенную голову из-под простыни.
– Вы умудрились увести у де Гиша драгоценный отрез ткани, на который он положил глаз ещё две недели тому назад!
– И только-то? – удивился Леон, закручивая на голове тюрбан из сухой простыни.
– Ничего себе «и только-то»! – расхохотался д’Эффиа. – Да ведь наш Великолепный граф остался ни с чем! И это в канун приезда принцессы!
– Да, но почему я? Я же ничего не знал о его