были исключены при генотипировании. Наш центр один из самых крупных в стране, все беременности и роды ведутся с минимальными рисками. Ваша ситуация нестандартна.
Ее большое круглое лицо стало серьезным.
– Конечно, вы должны знать, что, если заведут дело, необходимо будет раскрывать фактуру. – Она остановилась на секунду, оценивая реакцию родителей.
– Что значит «раскрывать фактуру»? – спросил Слава.
Розовая аккуратно сложила пухлые белые ручки в молитвенном жесте. Она не зря считалась лучшим юристом в перинатальном центре. Сложные ситуации были ее коньком, и за каждую ей перечисляли немалое количество смарткоинов еженедельно.
– Раскрыть фактуру, Вячеслав, это значит, что нужно будет указывать природу болезни малыша, чтобы объяснить, как мы могли пропустить ее при генотипировании. А так как никто не знает этого заболевания, поверьте, мы приложим все усилия, чтобы выяснить, что это! – Дама чуть наклонила голову, пристально глядя на Славу. – И мы все оплатим, даже если понадобится провести в больнице месяц, два, полгода, сколько угодно! При необходимости мы переправим мальчика в любое другое учреждение, где смогут помочь в этом вопросе.
Лиза нахмурилась:
– Полгода в больнице? Вы шутите?
Розовая сочувственно развела руками:
– Столько, сколько потребуется. Ведь это судебное дело!
Слава все понял и вздохнул:
– Что мы должны подписать, чтобы отозвать дело из медсуда?
Стрельниковых пустили к Антону в тот же день. Лиза механически развернула пеленки и удрученно уставилась на существо, которое родила. Малыш с деревянной кожей спал, стиснув кулачки, по-старчески скукожив недовольное личико. Оставшись голышом, он закряхтел, но не проснулся, потом глубоко и сладко зевнул, потужился и окатил мать крепкой горячей струей. Стрельниковы заулыбались, и Лиза поняла вдруг, что напряжение отступило. Ливень начался, достиг своего пика, но потихоньку, как и все на свете, закончился.
– Поехали домой! – твердо сказал Слава.
ГЛАВА 2
– Жу! Слезай немедленно! Кому сказала! – выкрикивала бабушка скрипучим голосом, задрав голову и приложив ладонь козырьком ко лбу.
Бабушка была полноватой, носила прямоугольные платья, чуть прикрывающие круглые колени, и маленькие часы на тонком ремешке, струной охватывающем рыхлое, слишком белое для китаянки запястье.
– Быстро домой! Сколько раз говорила – не лазать! – продолжала скрипеть бабушка.
Жу, удобно устроившаяся на самой верхушке старой черемухи с блестящими черными, будто пластмассовыми, плодами, нехотя спустилась вниз, спрыгнула на землю и молча, надув щеки, уставилась на бабушку.
– Обезьяна! – недовольно проворчала та. – Обед на столе, быстро домой!
Жу все так же молча развернулась и поплелась к подъезду. У крыльца она наклонилась к небольшому мусорному контейнеру и выплюнула