по предрассудку, присущему всем десантникам, поправлял Жека.
Носач работал в райисполкоме, имел в Станице своё жильё, из станишан была и невеста Маша, но свадьбу было решено отгулять в Нижнем хуторе, в родительском доме. Пока Носач занимался свадебными приготовлениями, договаривался с батюшкой Никодимом о венчании, Жека с Кубанцо́м успели на просторном его дворе соорудить шатёр, и свести со всего хутора столы и лавки. Дружковать на свадьбе было поручено Кудину. Единственно, кого не хватало, это Натахи. Натаху от греха подальше Носач не пригласил, да и она, зная, что Кудин не один, сама б не пошла. Хотя кто его знает…
В обед, после венчания, со стороны Станицы в хутор въехал поезд разукрашенных лентами машин. Всё станичное руководство, начиная с главы администрации, приехало поздравлять Носача. Заслышав сигналы машин, стали подтягиваться к свадебному шатру и местные хуторяне.
Встречая молодых, в воротах стояли родители Носача. Располневшая с годами Анна Дмитриевна стояла с образом Спасителя, которым много лет назад благословляла её на счастливое жительство ещё бабка Сюнька; отец Пётр Николаевич на вытянутых руках держал перед собой вышитое цветами полотенце, на котором был каравай хлеба, посыпанный горкой соли.
Молодые целуют икону, кланяются родителям и, отщипнув по кусочку хлеба, входят во двор.
Пока они шли до шатра, бабка Сюнька щедро посыпала их хмелем, конфетами и монетками. Набежавшая детвора, путаясь в ногах и опрокидывая друг друга, выхватывала всё, что попадалось под руку.
Какая свадьба без гармони? Павла Николаевича сажают на самое удобное для него место, так, чтоб мог и меха без помех растянуть, и до стола доставал. Евдокия Александровна нарочно села от него подальше, на другой конец столов, чтоб не быть причастной к тем куплетам, которые мог выдать её суженый.
– Драку заказывали?! – вваливаясь в шатёр, ревёт Жека.
– Нет, нет!.. – кричат приезжие женщины, которые Жеку ещё не знают. – Не надо нам драки!..
– Ничего не знаю – оплачено!
– Павел Николаевич, врежь «Дуню»! – кричат с разных сторон.
– Ишо не время. До «Дуни» ещё созреть нужно… – степенно произносит Павел Николаевич и делает проигрыш из «Мендельсона».
Столы поставлены буквой «П». Рассаживаются все по чину. Жених с невестой стоят во главе столов. По правую сторону – родня жениха, по левую – невесты. Остальные – кому где понравится.
Носач высок и широк не только в груди. Невеста Маша рядом с ним смотрится маленькой девочкой, которую нарядили в фату. Задрав подбородок, она, не отрывая взгляда, смотрит снизу вверх своими большими карими глазами на своего Колю, и в этом взгляде читается всё её обожание. Носач наклоняет голову и время от времени целует её в фату даже тогда, когда и не кричат «горько».
Вот Кудин, перевязанный цветным полотенцем, прошёлся между столами и, призывая всех к тишине, подняв высоко руки, хлопнул ладонями. Я вижу, как, затаив дыхание, Светлана смотрин на него любовно-восторженным взглядом.
– Сыр-каравай принимай, молодых