силуэт спустился с заваленных брёвен и последовал в гущу леса. Чужаку был необходим сигнальный огонь. Был необходим знак, за которым мог прятаться разум. Страхи и демоны разгуливали на свободе, и с этим надо было покончить. Подсознание, отпустившее монстров с привязи, должно, наконец, вернуть ему – незваному гостю – полный контроль.
Ему нужен был этот знак. За ним он мог найти дорогу домой. Дорогу, ведущую к потерянным воспоминаниям. А может, к оставленной усыпальнице, объятой дымом неведения. Он чувствовал с первого дня, что был обманут. И этот обман прокручивался у него в голове каждый день.
Ему нужен был этот знак. Ведь только надежда на этот знак, разгоняющий сумрак на западе, могла привести его к первой заветной подсказке.
Коллегия Ордена
Сегодня – день заседания. С тех пор, как достопочтенный адмирал отбыл на родную планету для собственных похорон, прошло около тридцати двух часов. Эта новость никого не удивила. Коллегия давно знала, что адмиралу родом из Стронция скоро придёт конец. Любовь к жирной пище и воспаление селезёнки сделали своё дело. По записям врачей, что постоянно крутились возле него и отправляли отчёты после каждого осложнения, стало понятно, что раздувающийся аппетит и неконтролируемое желание снять стресс с помощью табака скоро прикончат его – ослабят иммунитет и разорвут селезёнку. Так, в сущности, и произошло. Произошло ещё в нескольких предпоследних отчётах, где неизбежно печальный тон считывался в пророческих «…становится хуже…», «…сильнейший жар и мучительная резь в области живота и спины…», «…внезапные крики, которые слышны не только ночью, но и во время испражнений…».
Мейт-губернатор по обыкновению слушал эти новости без какой-либо радости или печали. При нём умерло уже два Адмирала, и, если к первому он просто-напросто не успел привыкнуть, то со вторым они успели уже всё выяснить и в тот же момент порядком друг другу надоесть.
«Да к чёрту тебя!», – стоя перед винтажным зеркалом, губернатор попытался сорвать с шеи парадный бант. Ему предстояло важное заседание, и выглядеть неподобающе было просто недопустимо. Мейтна дёрнул за сердцевину из жемчуга, но та лишь утянула его за собой. Он внёс по пальцу в атласные узелки, но тем самым лишь затянул потуже боковые завязки. Мейтна разозлился. Пришлось разозлиться. На секунду он вытравил спесь и хорошенько взялся ладонями за эти навязчивые светские путы. Он сорвал их, чуть не попортил сатиновый воротник, но сорвал. Жемчужная сердцевина упала. Мгновение, и он бы позволил себе её как следует придавить. Однако вовремя он пришёл к мысли, что это не в его статусе. Не в его статусе позволять развязным побуждениям выводить его на эмоции.
На часах было без двух минут семь. Старый парадный костюм всё еще хорошо сидел. Кое-кто, подумал Мейтна, будет этому не очень рад. И короткие поскрипывания позади дверей лишь приближали это глубокое язвительное недовольство.
«Стук в дверь, и мы начинаем», – произнёс про себя