против моды.
После своего «замечательно» ему так и хотелось добавить: «И дело даже не во вчерашнем признании?» – но тут Мейтна вовремя вспомнил, что сам приказал не напоминать об этом.
На часах было уже три минуты восьмого. Мейтна неспешно снял кафтан и сатиновую рубашку и также неспешно продел правую ладонь в узкий полосатый рукав. Во взгляде Портного не было заинтересованности. На голый торс своего хозяина он смотрел с каким-то чересчур напускным пренебрежением. Кажется, за ночь он успел провести черту между своими желаниями и расположением Председателя. Но кто знает, может, в ту же самую ночь он мысленно представил, как уже сблизился с ним. В мире, где каждый прячет своё «великое и постыдное» за казёнными фразами, давно было принято полагаться лишь на фантазию.
Губернатор переоделся. На часы он уже не смотрел, потому что итак понимал, что до заседания ещё порядочно времени. Как и обычно, оно начиналось в семь тридцать утра – момент, когда любой подопечный в Коллегии ещё не думает о приближении полудня (а в полдень, как известно, все их думы направлены на вечерний кутёж), и момент, когда они только и могут что сосредоточиться на рабочих вопросах, не распыляясь на пустяковые размышления о скором обеде.
Ручка выходной двери, когда губернатор повернул её, всё еще не избавилась от парной влаги. От влаги, что он оставил вчера – как и на половике. Но половик впитал её и успел замять последствия минувшего побега, однако ручка заставила Мейтну внезапно вспомнить о ярости. Ярости, если Портной вдруг не посмотрит. Губернатор резко обернулся.
– Сегодня ты будешь стоять за дверьми.
– Но, господин…
– Ты будешь подслушивать, следить за ними, наблюдать, как только они выйдут из зала. Появится много зацепок, которые ты и должен будешь выловить.
– Понял вас, господин. Игра с ними и правда стала наскучивать. Постараюсь найти для вас что-то новое.
– О, нового будет предостаточно, дружище, поверь мне.
Портной едва поклонился и поднял голову, почему-то не поднимая взгляда. «Ну же, чтоб тебя!». Мейтна остановился в дверях, простояв так достаточно секунд, чтобы можно было говорить о неловкой паузе. Но мастер опомнился. Вовремя он поднял глаза, а потом, нисколько не удивившись, произнёс:
– Осторожно, мой господин, кошка госпожи Церемонии.
Губернатор посмотрел под ноги и увидел, как пушистая голова медленно трётся об его мягкие белые гольфы.
– Разгрызёт и раскромсает мои новые бриджи, – закончил мастер и обратил улыбку на своего господина.
– Тогда, пожалуй, не будем испытывать судьбу, – и после этих слов господин, присев на колени, взял кошку на руки. – Не будем, Оширстка, согласна? – он внимательно посмотрел на её мордочку. Её нос лениво качнулся, усики затопорщились, а потом неспешно сомкнулись. Головой она поводила из стороны в сторону – беззаботно, немного вяло, как будто взором хотела поймать витающие глянцевые пылинки.
Председатель поравнял её взгляд