тебя… ценю, чтобы заставить твой милый ротик кричать, а душу – нервничать.
Рудковски невольно открыла рот. Рафаэль перестал смеяться. Каждого тронула, хоть и умело составленная, но при этом искренняя речь парня. Впрочем, Чарли был не единственным, кто избегал препирательств. Миссис Бристоль тоже в последнее время не вступала в стычки. Женщина наслаждалась ограниченным временем с младшей внучкой – через пару дней Джозеф и Мелани уезжали, и тратить время на ссоры казалось огромнейшей глупостью.
– И однако есть в книгах большой минус, – уже совершенно спокойно заключил Голдман. – Ты окунаешься в мир иллюзий, а затем, вбирая в себя все то из них, что тебе наиболее мило, завышаешь планку для мира реального.
***
Уже на вокзале Джозеф несмело спросил:
– Ну что, Катерина? Может, на лето к нам?
Рудковски беспомощно вскинула брови. Она, возможно, и рада приехать – да от возвращения девушку отговаривал не сам город, а люди, его «осерявшие».
– Я подумаю, пап, – промямлила Катерина, заранее зная, что это ложь.
Джозеф кивнул, пожал руку Голдману, улыбнулся Агате и дал напутствие Чарли. Мужчина передавал дочь другому смотрителю и хотел убедиться: все будет хорошо.
Наконец прозвучал тоскливый гудок паровоза, и Рудковски нехотя выпустила руку Мелании из своей. Душа девушки ныла. Во-первых, донельзя прискорбно было прощаться с семьей, к какой Катерина снова успела привыкнуть. А во-вторых, тревожили новые обстоятельства – вход в семейную жизнь.
Глава 7. Путь к сердцу
Жизнь Катерины и Чарли под одной крышей не шла супругам на пользу. Да и как могла она, если вместо единства душ случилось простое соседство?
Хуже того, с вступлением в брак, как ни странно, Рудковски и Кьют отдалились – парадокс стал частью их новой реальности. Катерина чего-то все время стеснялась, будто за ней шелестела чужая тень. Чарли, напротив, пытался исправить неловкость.
С первых дней он дарил супруге подарки и поцелуи, свежую выпечку и такую же, только что вырванную из печи стопку книг. Благодарностью в Кьюта летели холодно-вежливые речи, однако в парне теплилась надежда: придет день – и лед треснет. Катерина ответит взаимностью – иначе быть не может.
Следующим ходом для Чарли стала готовка. Он изучал Рудковски с пристрастием и смог понять: жена – страшная привереда в еде. «Интересно, а что, если угодить ее желудку? Вдруг это поможет стене треснуть хоть немного?» С такой надеждой Кьют бросился изучать кулинарное мастерство.
Поначалу девушка отнеслась к самодельным съедобным подаркам скептично. Изощренные блюда выглядели для Катерины так ново, что между парочкой всякий раз звучал следующий диалог.
– Дорогая, я приготовил омлет по-французски. Не хочешь попробовать? – заходил Чарли в спальню с подносом в руках.
Рудковски заинтригованно вглядывалась и внюхивалась в еду, а затем, хмуря брови и морща нос, бросала:
– Спасибо. Я не настолько голодна.
Снова не получилось – в