ничего не ответил. Я рассказал ей о том, как тщательно подбирал свой туалет в ожидании всецелого обладания, а она призналась, что очень любит тонкое белье и тоже надела на себя все самое лучшее, включая черную сатиновую юбку, которую сама сшила. Я просунул руку ей под одежду, чтобы удостовериться в истинности этого заявления, и она позволила мне дотронуться любопытствующими пальцами до бедра над коленом, однако возмутилась, что у меня такие холодные руки, и я прекратил. Но зато я завладел ладонью Лилиан и прижал её к быстро поднимавшемуся знаку моей мужественности, поверх брюк, и девушка не оказала ни малейшего сопротивления. Прибегнув ко множеству искусных перифраз, я сказал, что мои губы будут целовать каждую частичку её сладенького тельца, доставляя ей невыразимое удовольствие.
– А я буду платить поцелуем за поцелуй. Вы должны научить меня любить вас так, как вы любите меня.
– Ты станешь моей маленькой рабыней любви. Что бы я ни сказал, ты будешь исполнять. Я потребую послушания. А теперь ты должна перейти со мной на ты.
– Мне никогда не хватит на это смелости. Вы продолжайте говорить мне ваше очаровательные "ты", а я всегда буду обращаться к вам уважительно.
– Как пожелаешь. Быть может, ты и права. Ведь я настолько старше тебя. Я буду твоим отцом, а ты будешь моей дочуркой. Ты моя кровосмесительная дочка. Тебе нравится сама идея совершения позорного преступления кровосмешения со мной?
– О, да! Замечательная мысль. Я обожаю слушать, как вы говорите, а пока вы меня целуете, расскажите, пожалуйста, что вы намерены со мной сделать. Вы будете моим пап, моим миленьким пап.
– Разреши мне сперва кое о чем тебя спросить. Господин Арвель… не обижайся на то, что я сейчас скажу… ведь он не настоящий твой отец, а всего лишь любовник матери, как он сам мне признался. Так вот, он когда-нибудь позволял себе бесцеремонное с тобой обращение?
– О, нет! Он относится ко мне очень уважительно и весьма строг в подобных вещах. Грубость он сказал только один раз, когда у меня долго болел желудок, и он все это время ухаживал за мной. Однажды он заметил: "Лили, какой же, однако, у тебя большой чёрный лесок!" Я жутко разозлилась!
Сейчас я уже не могу восстановить в памяти всех тех обещаний чувственной страсти, которые я влил в её охотно внимающие ушки, но отчетливо помню, что она непрерывно отвечала:
– Да, да! Говорите ещё! Скажите, что вы со мной сделаете!
И она упоительно посасывала мои губы. Я смутно распространялся о бесконечных наслаждениях, о неведомых удовольствиях, однако побаивался зайти слишком далеко. Если она девственница, рассуждал я, я могу её встревожить, а если нет, то она уже сама прекрасно знает все, что я могу рассказать.
Итак, я высадил её у дома бабушки, но не раньше, чем мы договорились о новой встрече 26-го.
Она отчаянно порочна и крайне наивна, сама не зная, чего хочет. Если мой диагноз ошибочен, тогда она самая непревзойденная актриса, каких только видел свет, затмевающая Сару Бернар и Ля Дузе7.
И вот я начал делать в моем дневнике некоторые пометки касательно этой эксцентричной девушки. Я записал