столько, сколько даю я. Этого не хватит, чтобы провернуть все, даже если бы она хотела. К тому же, ребенка надо где-то держать все это время. Или у себя, или кого-то нанимать, или…
– Боже, – почти выкрикиваю, – прекрати… Не могу думать о том, что с ним там плохо обращаются. Я смотрю на Артёма и представляю его. Он же такой крошка…
– Кстати, об Артёме, – Ваня оборачивается ко мне. – Он заслуживает больше тебя. Хочешь наказать за глупый поступок, накажи меня. Я его принес. Я его нашел. Я думал… что так будет лучше. А он просто любит тебя.
– Я знаю, – выдыхаю я, сжимаю пальцы в кулаки. – Я очень перед ним виновата. Очень, Вань… Но лучше бы ты мне сразу сказал все, как есть, чтобы мне не пришлось делать вид, что он тот… И я так боялась к нему привязываться. Потому что я думала, что со дня на день объявятся его настоящие родители, и я просто не переживу, если у меня заберут еще одного ребенка.
– Ну так спросила бы у меня, – говорит и все рассматривает лица, как будто бы пытается разрушить камень и влезть в их давно мертвые головы. – Ты же тоже молчала.
– Я молчала, потому что боялась разрушить нашу семью, – хватаю его за рукав.
– Я молчал поэтому же, – повышает голос он. – Поэтому не надо мне говорить про то, как мне стоило бы лучше поступить.
Сверкает глазами даже в темноте. Палач. Мой муж.
– Я надеялась, что у меня получится убедить себя в том, что Артём и есть наш сын, – мой голос все более глухой на каждом слове. – Не вышло. Но я люблю его.
– Не вышло, и не вышло, – отмахивается он. – Лишние разговоры. Ничего не решают, ни к чему не ведут. Тема закрыта.
– Закрыта, – отзываюсь я, не желая еще больше его злить. – Я не знаю, кто мог его забрать.
Ваня, кажется, меня уже не слышит. Погрузился в какой-то свой собственный транс.
– Я часто бываю здесь. Он здесь. Я чувствую, – непонятно говорит он, садится прямо на землю.
– Он здесь, – проговариваю едва слышно.
А что если и Глеб здесь? Тоже личный мотив. И женщина. Одержимая им так же, как и я сейчас своим мужем.
– А мою мать ты проверил? – выдыхаю вопрос.
– А ты не знаешь? – вскидывает голову.
– Чего я не знаю? – сажусь рядом с ним. – Не понимаю…
– Она в дурке уже полтора года, – прямо и спокойно говорит Ваня. – Не выходила оттуда. Возможности нет.
– Возможно, меня ждет такая же судьба, – усмехаюсь горько.
– Если сойдешь с ума, я высажу тебе мозги, – серьезно говорит он. – Даже смерть лучше сумасшествия.
– Ты не заметил? – смотрю на него внимательно.
– Того, что ты уже? – усмехается. – Это еще не оно, девочка моя.
– А мне кажется оно. Я такая же, как моя мамаша, а так не хотела быть на нее похожей. С генетикой не поспоришь. В машине есть сигареты? А еще лучше с собой.
– Не, не оно, – качает головой. – Ты не куришь.
– Я не плачу, – хмыкаю я. – Не могу больше терпеть этот напряг. Может, хоть это поможет. Да и грудью я уже не кормлю.
– Ты не куришь, Ника, –