слезы. Синьор едва наклонил голову в бок, продолжая с вызовом испепелять меня полным ярости взглядом.
– Уже не такая смелая? – злобно ухмыляясь, произнес Валлара, упиваясь моим страхом.
– Пошел ты, – процедила я через плотно сомкнутые зубы.
Синьор резко отпустил меня, словно отшвырнул, развернулся к выходу и поволок за собой. Его ни капли не смущал того факт, что его гигантский шаг никак не увязывался с моей семенящей походкой. Четверо угрюмых мужчин в гражданской одежде бесшумно отделились от стен и последовали за нами на улицу.
На парковке ждали три совершенно черных, одинаковых, будто нарисованных под копирку внедорожника.
– Анжело, послушай… – взмолилась я, совершенно сбитая с толку, но неаполитанец молча забросил меня на заднее сиденье одной из машин и захлопнул дверцу.
Оставшись в одиночестве, синьор вскинул руку ладонью вверх и коротко, емко выругался на родном языке, каждым вздохом выражая бушующую подобно урагану злость. Потом приложил пальцы к переносице, чуть прикрыв глаза, прошествовал к самой первой машине, кивнул охранникам, призывая их отправляться, и сел на заднее сиденье, оглушительно хлопнув дверцей.
На коже все ещё проступали мурашки страха, но дыхание понемногу выровнялось. В самом дальнем углу кипящего смесью восторга и ужаса сознания проступила с мстительным удовольствием внезапная мысль. Синьор бросил свои очень важные дела, скорее всего скупил все билеты на ближайшие рейсы, чтобы обеспечить себе временную фору, и примчался из Рима в Кальяри. Анжело заботила только одна цель – не отпустить меня в Штаты, не позволить покинуть его.
Шины тем временем привычно зашуршали о подъездную дорожку, и вскоре кортеж остановился у знакомых дверей Вилла Эмануэлла. На пороге замер Лучо, взволнованный и рассерженный. Непривычно суровый, взрослый взгляд буравил дверцу головной машины, за которой сидел брат. Анжело вышел, демонстрируя поведением обретение полного самоконтроля, и направился прямиком ко мне. Почему он занял соседнюю машину? Не хотел проводить время в моем обществе?
– Пошли, Паола.
Крепкая ладонь протянулась в салон, предлагая опереться на нее. Янтарный взгляд на миг сверкнул нежностью, а изящные пальцы дрогнули, выдавая эмоции сурового неаполитанского лидера. Я отодвинулась дальше, стараясь усесться так, чтобы создать проблемы с извлечением из автомобиля непослушного эксперта по древностям. Синьор медленно, сдавленно выдохнул и, отвернувшись, выпрямился, доставая сигареты. Повинуясь немому приказу начальника, охрана разбрелась кто куда, оставляя нас наедине. Валлара неспешно курил, запрокидывая голову назад, а я сидела в дальнем углу салона, обхватив колени ладонями.
– Ещё раз так сделаешь, поставлю замок на твою дверь и решетку на балкон, – вкрадчиво проговорил неаполитанец, наконец нарушая тягостное молчание.
– Ты телефон мой разбил, – по детски обиженно произнесла я, неосознанно расслабляясь в позе и удобнее устраиваясь на кожаном сидении.
– Будешь