чуть поелозил на стуле, в упор посмотрел на бывшего следователя.
– Начальство, Егор Никитич, проявило к тебе неожиданный интерес. Едва ли не в спешном порядке.
– И кто ж начальство в жареное место клюнул?
– Нашелся один петушок.
– Неужто так серьезно клюнул?
– Суди сам, ежели на тебя, опального, розыск организовали. В департаменте ведь после самострела на тебе сразу крест поставили. А тут, гляди, понадобился.
– Все это не столько забавно, сколько глупо, – усмехнулся Гришин, взял принесенный половым графин, разлил по рюмкам. – Давай, Георгий Петрович, за встречу. Непонятную, хотя и с элементами интриги.
Чокнулись, выпили. Гришин, шумно сопя носом, намазал горчицу на кусок хлеба, стал закусывать, от удовольствия мотая головой и вытирая слезы. Налил по второй.
– Папенька, – подала голос Даша, аккуратно отщипывая ложечкой пирожное, – я все вижу, все замечаю. Не увлекайтесь, иначе до дома не дойдем.
– Не дойдем, так донесут, – отмахнулся тот и снова поднял рюмку. – Знаешь, за что, Георгий Петрович, давай выпьем?.. Никому не говорил, а тебе решусь.
– Неужели доверяешь?
– Не доверяю. Но больше не могу молчать. Важно хоть кому-то выразиться. Семь лет молчал, некому было сказать. Жена испугается, дети не поймут. А тут ты нарисовался – господин не до конца глупый и не до конца подлый.
– Благодарю за оценку, Егор Никитич.
– Не перебивай… Давай за тоску мою выпьем. Ежечасную. Все эти годы. Ежечасную и постыдную. Когда мордой в подушку, сопли в кулак. Воешь в перо… Чтоб никто не видел и не слышал. Потому что недостойно жил и так же недостойно пытался уйти из этой поганой жизни. Но даже и этого не смог сделать по-людски. Недострелился!.. Понимаешь, какой это стыд? Стыд, растерянность, никчемность. Давай за это.
– Давай.
Выпили.
– Небось сильно шибко пьянствовал все эти годы, Егор Никитич? – спросил Потапов с понимающим смешком.
– А тебе зачем знать? – вскинулся тот.
– Ну как же? Не виделись столько! Какими интересами жил?
Егор Никитич некоторое время смотрел на него. Затем с плохо скрываемым раздражением заметил:
– Ты или глупец, или выпил еще недостаточно. Мы за что только что пили?
– За тоску.
– Ну?
– Но имею я право узнать хотя бы некоторые детали твоей угарной жизни?
– Ты явился вести дознание или просто посидеть по-человечески?
– Конечно по-человечески.
– Вот и сиди.
Потапов взял графинчик, налил Гришину, себе.
– Также хочу произнести тост, – он подцепил студня на вилку, поднял рюмочку. – Судьба редко слепнет так, чтоб на оба глаза. Рано или поздно один глаз да и приоткроется. Вот он и приоткрылся. Ты, Егор Никитич, получаешь шанс, чтобы догнать то, что от тебя убежало. Лишь бы у тебя хватило силы, желания и злости.
– Злости?
– Именно злости. Вцепиться и больше не отпустить.
– Злости у меня теперь хватит.