поручена задача проведать вас и в целости и сохранности доставить домой.
– Это святое место. Незачем волноваться за госпожу-мать и меня, – уверила евнуха Аайя. Вечность хранила ее.
– Место, быть может, и святое, но соседствующем анварам это ведомо не столь же сильно, как вам, – снова слегка поклонил голову Гиацинт. – Прошу, пройдемте.
Он, столь же беззвучно развернувшись, направился к выходу из лунария. Словно скользящая тень, обличенная в плоть. За собственным дыханием Аайя и не слышала, как его сапоги касаются пола. Мать, тот, верно, также уже предупредил. В сопровождении двоих воинов, облаченных в кольчуги под легкими желтыми халатами, с заостренными шлемами цветами меди и копьями в руках, Хашнай Шайхани следовала за Гиацинтом к выходу. Она не помедлила прибавить шагу следом за ними.
Снаружи уже ждали кони. Сливаясь силуэтами, синяя с зеленым, луны на небосводе соприкасались в Роиц Ицнай. Их свет сливался воедино, достигая голубоватого свечения перетекающих лун. Убывающий ИцЛиц касался ИцРоана. Если приглядеться, то можно было заметить их отдельные силуэты, висящие глазами Вечности над своими творениями. Солдаты седлали своих жеребцов песчаного цвета в золотистых попонах, а Гиацинт помог забраться на одного сначала Хашнай, а затем и самой Аайе.
Поудобнее устроившись на коне, девушка поерзала в седле. Она не была мастаком верховой езды и с конями ладила плохо. То ли ей не хватало твердости, чтобы указывать животному путь, то ли она просто не была создана для седла. Из-за этого девушка всегда вцеплялась руками в поводья покрепче, заодно держась за седло и давая жеребцу самому следовать за своими сородичами, в надежде, что он никуда не свернет. Стегать его поводьями или пришпорить ударом в бока она не могла даже и помыслить. Зная это, отцовские люди всегда следили за конем, которому не повезло получить Аайю в свое седло.
Лунарий находился между двумя из трех притоков устья священных вод Ицхиль Хвироа. Северным и центральным. В тихие ночи можно было услышать журчание обеих водных потоков. Шепот вод очищал сознание и душу, стоило только прислушаться к нему. Сегодня, однако, сильнее доносился поток лишь одной, но и его благоговейное звучание было усладой для ушей.
Их лошади направились от лунария сразу на юг, ближе к землям, принадлежавшим ее отцу и их семье. За водами северного притока расположились уделы, дарованные народу анваров. Территорию же между ними делили обложенные глиняными домиками житницы их подданных и виноградные поля и сады с выложенными из деревьев домиками анварских крестьян. Тут, чаще прочих мест, простолюдины чего-то не могли поделить. И ровно по той же причине, Раид Шайхани, ее господи-отец, не любил отпускать ее с матерью в лунарий на это место одних. «Мало ли, что придет в голову этому люду безбожников», заявлял он.
Дядя Саиф предлагал обустроить у поместья собственный, небольшой лунарий для молебнов, чтобы не подвергать их опасности, но дальше разговоров это дело не зашло. Аайя не видела смысла так боятся и переживать из-за этого.