более прочего раскалывалась голова. Она читала молитву в просьбе избавления от краткой боли, но звонкий гул не прекращался. Аайя принялась потирать виски и постаралась лечь удобнее, но помогло это не сильно. Луна уже убывала, готовясь уступить место солнечным лучам, взбирающимся из-за горизонта, когда девушке удалось заснуть. Но даже во сне боль ей не уступала и бередила голову. Звон перетекал в холодный и скрипящий звук, преображался в шелест воды ручьев и рек и наконец, разразился хрустом ломающегося дерева и треском полыхающего огня. Аайя в поту проснулась, ощущая, как болят от недосыпа глаза. Занимался рассвет, а она чувствовала себя так, словно не спала целую вечность.
Щедрый брат
По бурным валам шхуна вьется, «Морскою шлюхою» зовется, Команда сплошь на ней одна, Все чья-то дочерь иль жена! Был белоснежный тот причал Поэт белесый нас встречал, Красивым был арвейдский мальчик Жаль что кинжал-то его с пальчик. Видала «Шлюха» все моря, везде бросала якоря, но вот такого мужика ни разу не встречала! А рыцарь с каменных холмов Уж рваться к бою был готов, Но больно долго меч точил, Меня бедняга утомил. Видала «Шлюха» все моря, везде бросала якоря, но вот такого мужика ни разу не встречала! А на восточных берегах Одни лишь луны на стягах, И как снастями не трясла, Их скимитаров так и не увидела. Видала «Шлюха» все моря, везде бросала якоря, но вот такого мужика ни разу не встречала!
– Застегни плащ подобрее! – возмущенно бросила Иринэ Каранай. – Ты слышал, как ветер гудел по ночи?! Словно боевой рог!
– Матушка! – возмутился Эндри. – Я знаю, как мне одеться!
– Давай-давай, надень чего потеплее, – погрозила ему пальцем мать. – Ишь чего удумал, еще бы голым пошел в костер!
– Вы преувеличиваете, матушка, – поправил свой камзол он. – Сегодня солнечный, добрый день. Ни чета штормовому безумию, которое бушевало тут, когда мы приплыли.
– А я сказала – одевай что потеплее. И наятни подштанники из козлиной шерсти, чтобы еще чего не отморозить! – насупилась женщина.
– Я… – хотел было возмутить Эндри Каранай, но не стал. Спорить с его матерью, госпожой Иринэ, было гиблым делом и он это помнил.
– Не пререкайся с матерью, Эндри! – прищурилась леди Каранай. – Сколько внуков уже подарил мне Ричатт? А Родди? Вот-вот, и сам подумай, Эндри… Ты еще не старик и вполне себе статен, если не смотреть на твое пузо! Какая-нибудь мудрая анварка, или, на крайний случай, долийская леди, вполне способна будет родить тебе еще детей!
– У