рекам им предстоял не самый близкий. Кладбище мечей и щитов находилось поодаль от поместья, жилищ простого люда и уж тем более города. На этом настоял сам владыка земли, лорд Уальдмар. Их безбожные соседи, как и в общем-то, все зараннийцы, сжигали трупы своих мертвых на кострах и, как поговаривал Яхир, плясали вокруг них, пока те горят. Сами мысли о том, чтобы предать тело погибшего огню, вызывали у Аайи дрожь и смятение. Как могут они самостоятельно отдавать пламени своих близких, не давая им и шанса на новую жизнь? Как можно быть столь жестоким, чтобы отправлять трупы в костер? Короткой молитвой девушка отогнала эти черные мысли из головы, подальше от своей души и сердца. Как же далеки бывают люди от истины…
Ниспадающие синие лучи, блеск которых отражался в реке, делали течение Ицхиль Хвироа похожим на струящийся поток света луны, облеченный в плоть. Реки, несущие воду, для почвы и земли сравнимы с жилами, по которым течет кровь. Когда на небе стоит ИцХви, окрашивая воду в красный цвет, это особо впечатляет. Аайя, когда на небе стояла красная луна, вспоминала истории из писания о том, как Ицхиль встретила врагов на реке и в бесстрашном самопожертвовании сражения окропила воду своей кровью, принеся с собой победу. Такого самопожертвования ради веры Вечность ждала от каждого своего творения и каждый достойный из воинов Ицхиль не пожалел бы себя ради бесконечной ее благосклонности.
И пускай Нарим пал в какой-то суматошной уличной перепалке, он все еще был творением Вечности, потомком Ицы и воином Ицхиль. И не Аайе судить его. Скорбные лица людей вокруг нагоняли на нее тяжкое ощущение, но девушка не поддавалась горю и смятению. В обещанный час эта смерть перестанет иметь какое-либо значение. Каждому верному воину Ицхиль обещан этот шанс послужить Вечности еще один раз.
Прохладный ночной ветер казался исцеляющим после палящего солнечного дня, проведенного в молитве. Однако, в голове все еще мутило и ощущалась какая-то свинцовая тяжесть. Девушка старалась не обращать на это внимание, но звон в висках не уступал, а то и становился громче. Благо, тихие молитвы идущих рядом родичей отвлекали ее от этого помутнения.
– Веди нас вечный лунный свет, мы ждем, мы знаем – смерти нет… – каждый шептал молитву тихо, но, сплетаясь в ночи, голоса звучали громче, словно раздающееся под сводами мира эхо.
В голове ее эхо это звучало даже более отчетливо, словно череп был колоколом, а каждый звук, раздававшийся вокруг, отдавал в нем звоном. Это было от недосыпа, говорила ей мать. Леди Хашнай тоже страдала головной болью после тяжелых богослужений ночами. Но это ничего, убеждала мать. Боли не стоит бояться, как и смерти. Боль мимолетна, а жизнь – вечна. Веря матери, девушка сделала глубокий глоток бриза, подувшего со стороны реки. Аайя думала, что свежий ночной воздух, несущий речную прохладу, поубавит головную боль, но та не отступала, а, казалось, стала только сильнее, словно гудела изнутри.
Полыхающий в ночи свет Перста далеко в Срединном море виднелся особенно ярко в ночной мгле на фоне звезд, словно зарево