в палату вошла медсестра, Алекса сидела у койки и неморгающими глазами смотрела на аппарат, на экране которого пробегали яркие линии, подпрыгивая то вверх, то вниз. Полчаса назад Марию одолела резкая усталость, и она провалилась в сон, не чувствуя, как девочка до сих пор крепко сжимает её кисть. Желая осмотреть пациентку и сделать несколько инъекций, женщина в белом халате попросила Алексу подождать в коридоре. О том, чтобы насильно увезти девочку домой, не могло быть и речи, ведь Алекса сопротивлялась и буквально бледнела на глазах от мысли, что она окажется не рядом, если вдруг Марии станет хуже. Сдавшись, Лина больше не уговаривала её вернуться домой и, дождавшись двоюродного брата Дениса, отлучилась, чтобы собрать необходимые для больной вещи.
Ожидая в коридоре, пока Мария крепко спала, Алекса ходила взад и вперед и внимательно разглядывала напольный рисунок в виде ромбов. Перешагивая линии, она пыталась хоть на время перестать думать об этой срашной трагедии, которая так вымотала её. Занеся ногу над очередной чертой, она вдруг ощутила, как внутри что-то резануло, будто от дурного предчувствия. В следующую секунду она застыла на месте, как вкопанная. Глаза расширились от ужаса. В мужчине, который нервно шёл по коридору, она узнала Червонца. Он будто помолодел лет на десять. Коротко стрижен, сбрита темная щетина, кожаная куртка нараспашку, под которой слепит белая рубашка, в руках большой букет красных роз. «Что? Что всё это значит? Что он здесь делает? Как его сюда пропустили? Как он посмел сюда заявиться?». От немыслимой наглости этого человека у Алексы пропал дар речи. Преступник вскидывал голову, считывая номера палат, и целенаправленно направлялся к той, где лежала их мама. Но стоило ему увидеть девочку, замеревшую у него на пути, он тут же сбавил скорость, сконфузился и опустил голову в пол. Теперь в нём было мало от головореза, каким он ей представлялся, сейчас он больше походил на подбитую шавку, заискивающую и боящуюся подойти к разгневанному хозяину. Его лицо скорчилось в гримасе страдания и боли, а глаза дёргались в конвульсиях. Он явно не ожидал увидеть Алексу. По её спине пробежал холодок. Не так давно в больницу приходил весьма юркий и дотошный следователь и, терзая больную расспросами на тему тяжких побоев, пытался разузнать подробности, чтобы возбудить уголовное дело. И теперь Алекса молилась, чтобы тот объявился повторно и встретился лицом к лицу с самим дьяволом, искусно прячущимся за цветами. «Что ему нужно? Пришёл покаяться? Вымаливать прощения? Испугался, что за содеянное его вновь упекут за решётку? Избил до полусмерти женщину, которая вытащила его из тюрьмы, и теперь хочет остаться безнаказанным? Боится сгнить остаток жизни в камере?». А что, если бы сейчас в её руке оказался пистолет, как она того хотела с того самого момента, как только увидела мать, вползающую в квартиру с лестничной площадки? Осмелилась бы она нажать на курок? Выстрелить в живого человека? А в того, кто избивал её мать? Алекса чувствовала перед ним лютый страх и, возможно, он касался тех страхов, который