доверяю только тебе лично. К тому же, только с глазу на глаз я могу назвать имя человека, которому предназначен груз.
– Хорошо, я там буду.
– По рукам?
– По рукам!
– Значит, до вечера, вернее, до полуночи?
– Да, конечно.
В полночь все произошло так, как и было задумано. Точнее, так, как было задумано Бартоломе.
Инквизитор ждал контрабандистов около одинокой рыбацкой хижины. На песке ожидала погрузки груда ящиков и мешков.
Шлюпка подошла почти бесшумно – весла были обмотаны тряпками.
– А ты точен! – воскликнул Диас, спрыгнув на берег. – Готов?
– Готов, – кивнул Бартоломе.
– Придется потрудиться, ребята, – заметил Диас, бросив взгляд на ящики и мешки. – Ну, за работу!
Матросы принялись перегружать товар в шлюпку.
И тут из хижины выскочили два десятка солдат. Прежде чем контрабандисты успели опомниться, Диаса скрутили, связали. Матросы отделались разбитыми носами. Видимо, нападавших интересовал исключительно капитан. Его подхватили, поволокли прочь…
Избитые матросы поднялись, вспороли мешки – там был песок. Они взломали ящики – там оказались камни. И тихая ночь содрогнулась от чудовищных проклятий обманутых моряков, оставшихся без своего капитана.
«Удивительно не то, что Яго Перальту убили, а то, что его не убили лет пятнадцать-двадцать назад. Необычен только способ, с помощью которого еврея отправили на тот свет – убийца обладал поистине дьявольской изобретательностью», – Бартоломе отложил пухлую книгу записей ростовщика. На столе в медном канделябре тихо таяли восковые свечи. Инквизитору казалось, что и на столе, и на стенах, и на потолке пляшут те же самые нескончаемые столбцы цифр. Он устал. К тому же, выявить подлинных врагов Перальты оказалось совершенно невозможным. Из десяти тысяч жителей города по крайней мере четверть имела все основания желать смерти ростовщику. Прав был маленький пройдоха Пабло: еврея здесь не любили. Может быть, дело не в деньгах?.. В конце концов, его ведь не ограбили…
Тихий стук прервал размышления Бартоломе. Он даже не сразу понял, что в дверь стучат, сначала ему показалось, что это скребется мышка.
Бартоломе захлопнул книгу. Стук повторился, на этот раз чуть громче.
– Войдите! – сказал Бартоломе.
Дверь слегка приоткрылась.
– Войдите же!
Дверь медленно, со скрипом, отворилась.
Долорес! Да, да, она должна была прийти именно сегодня, ведь он сам так приказал. Но, признаться, он ее сегодня не ждал. Нет, он не забыл – он просто не верил в то, что она придет. Он знал, она никуда не денется, она попалась, как птичка в силки, но все же он не думал, что эту гордячку удастся сломить так скоро. Он не надеялся, что она так быстро покорится судьбе. Или не смел надеяться.
Бартоломе встал.
– Подойди! – сказал он.
Она сделала три шага бесшумно и робко, словно тень, и медленно, как обреченная на заклание жертва. Теперь она стояла в освещенном круге. Обреченность, страх и… любопытство прочел Бартоломе в ее глазах. Она впервые видела его в светской