библиотекарь. – У господина Ловьяди отличная коллекция. Однажды он проговорился мне, что вывез её из секретного хранилища первосвященника перед самым разрушением Храма. Представляете?
– Надо же, – тут и моя голова закивала в такт старческой немощи. – В одном месте собрались все тайны мироздания.
– А Вы проницательны, молодой человек, – библиотекарь вновь поднёс осветительный прибор к моему лицу, чтобы как можно лучше изучить степень моей наивности. – Простите, не знаю, с кем разговариваю.
– Меня зовут Эжен Версо, – представился я.
– Так вот, господин Версо, – вновь обратился ко мне старик, когда понял, что с наивностью у меня всё в порядке, – эти книги однажды уже сгорели, понимаете? Они навсегда потеряны для людей.
– Надо же, какая жалость, – как всегда сочувствия у меня было не занимать. – Уверен, ни пострадай мудрость человеческая так бесповоротно во времена первосвященников, жизнь людей давно бы изменилась к лучшему.
– Вот именно, вот именно, молодой человек, – собеседник даже схватил меня за руку от волнения, – Вы ухватили за хвост самую суть! Всё с этого и началось, белые пятна, чёрные дыры, без этих книг человечеству рано и поздно придёт конец, вот увидите.
– Я-то увижу, – никаких причин не соглашаться со стариком не было. – Но вопрос, видите ли, в другом: что если это Ваш уважаемый директор, господин Ловьяди, преднамеренно отнял у несчастных людей все эти книги, допустим, с целью заставить их всё на свете перепутать. Не станете же Вы отрицать, что когда-то на земле существовал идеальный порядок, сравнимый разве что с библиотечной картотекой?
При словосочетании «идеальный порядок» новый знакомый мой побледнел и прислонился к ближайшему стеллажу. Тело его медленно осело на холодный цементный пол.
– Что это с Вами? – склонился я над библиотекарем. – Тоже хотите медленно умереть у меня на глазах, как и мисс Соул?
Услышав имя несчастной преподавательницы литературы, Марк Оникул резко вскочил, как будто отсутствующий в библиотеке электрический разряд на секунду вернулся на побывку и заодно решил воскресить к жизни заблудшего адепта керосина.
– Что Вы сказали?! – старческие руки больно ущипнули меня за грудь через толстую ткань сутаны, попутно обнажив на левом предплечье ряд маленьких цифр, наколотых на дряблой коже. – Вы всё-таки добрались до нас, поганые нацисты!
– Да успокойтесь Вы! – мои молодые сильные руки еле отодрали этот сумасшедший репей от ни в чём не виноватого платья. – Какие нацисты?! Война закончилась сто лет назад, все жертвы холокоста давно в рай переселились!
– А Гитлер? Гитлер победил? – репей никак не хотел отлепляться, цепляясь теперь за полу.
– Да кто Вам такое сказал? – я уже начинал беспокоиться, что останусь без одежды.
– Директор Ловьяди, – запричитал Марк Оникул, как заключённый на допросе после недели карцера. – Он сказал, что Гитлер победил и из всех евреев в живых остался только я один, и что он спрячет меня на свой страх и риск.