по его результатам исключают вас из партии и поганой метлой выгоняют из органов. Вот так, товарищи офицеры.
– Но мы же не виноваты! – чуть не закричал Семушкин. – Я помню, как эта сволочь схватила меня. Да от него злобой за версту разило! Он убить был готов!
– Володя, успокойся, – вернул его на землю Поздняков. – Что всполошился? Мы же в приемной Комитета, а не в ментовском обезьяннике.
– Правильно, Юрий Михайлович, – поддержал Беляев. Зазвонил телефон, стоящий на столе, он взял трубку, выслушал сообщение и коротко ответил:
– Хорошо, понятно… Спасибо. Пусть подойдет дежурный. – Потом посмотрел на сидящих перед ним офицеров. – В силу сложившихся обстоятельств объяснять вам ничего не буду, принимайте все, как есть. Сейчас вас выведут через запасной выход, и вы окажетесь в метро на платформе станции «Площадь Дзержинского». Завтра подготовите собственноручные отчеты о произошедших событиях, с подробным описанием деталей конфликта с представителями органов внутренних дел. Никаких домыслов и умозаключений, только факты и результаты наблюдений. Вы, Юрий Михайлович, передадите отчеты мне. При написании документов прошу соблюдать правила конспирации с тем, чтобы информация не стала достоянием гласности других лиц, включая коллег по работе. Ни один человек, в том числе руководители отдела, не должен быть в курсе происшедшего. Тем, кто был вместе с вами сегодня, объясните, что сумели договориться с милицией, хотя бы за тот же коньяк. Понятно? Не сможете удержать информацию – пеняйте на себя.
Раздался стук в дверь, и вошел дежурный.
– Проводите товарищей по запасному варианту, – сказал Беляев и, повернувшись к оперработникам, предложил забрать лежащие на столе удостоверения.
Когда все трое были у дверей, Семушкин внезапно остановился и, покраснев, обратился к Беляеву:
– Я вечно попадаю в неловкие ситуации, все смеются надо мной, даже когда хочу сделать что-то от души. Сейчас, наверное, то же самое будет… Ну и пусть! – Он перевел дух. – Николай Алексеевич, товарищ полковник, спасибо за все. Не обижайте меня отказом, пожалуйста, и сами не обижайтесь. Это от чистого сердца. Возьмите, пожалуйста. Хороший, самый лучший коньяк, армянский, пять звездочек…
С этими словами Семушкин, открыв портфель, достал последнюю бутылку и поставил ее на стол перед Беляевым.
Что происходило в душе полковника, сказать трудно. На лице не дрогнул ни один мускул. Он, встав из-за стола, посмотрел на всех троих.
– Идите и не забудьте, что я сказал.
Когда дверь за ними закрылась, он вызвал сотрудника внешней охраны и из сообщения понял, что милицейская «наружка» не случайно оказалась в районе приемной. Ведут наблюдение, вероятно, пытаясь понять, что будут делать дальше с задержанными. Какие мысли бродят у эмвэдэшников в головах, сказать трудно, поэтому он и отправил Позднякова с ребятами от греха подальше по запасному варианту.
«Что происходит? – размышлял Беляев. – Это не