самого первого дня, когда я увидел это. – Я полез в рюкзак остановившись, собеседница нехотя застыла в ожидании, поглядывая косясь на мои движения. – Вот, – вынул брошюру – путеводитель по Вене. – С первого дня я хочу сюда. Парк аттракционов.
Ткнул пальцем в рекламу изображающее колесо обозрения с дощатыми вагонами вместо привычных круглых капсул с сидениями.
Она заулыбалась, словно ей сообщили. «Вашу ногу мы ампутировать не будем, всё прошло».
– Ну, серьёзно. Пошли! Одному, мне будет невесело.
– Что это? – Улыбалась всегда столь серьёзная брюнетка и оказалось у неё очень милая улыбка и шикарные белые зубы, несмотря на то что она много курит.
– Парк аттракционов! – Выпалил я гордо. – Здесь написано, что он лучший в Европе. Вот!
– Ты серьёзно? – И она рассмеялась, запрокинув голову вверх рассмеявшись.
Шутка сработала, она не припиралась, не протестовала и не пыталась отказаться. Плечом к плечу мы стояли посреди тротуара, исследуя карту, пытаясь понять, где мы в данный момент, пока зловредна седая старушка с кудрями, злобно не затрезвонила в мерзкий вело звоночек, давая понять, это велодорожка и объезжать она не планирует. Этот обозлённый белый одуванчик на красном велосипеде добил пошатнувшуюся стену, которую обычно Мария возводила почти до облаков.
Кстати, мы слышали, как старушка продолжает воспитывать пешеходов эдак ещё раза три, пока не свернули в переулок. Тротуар метра три точно, а ей принципиально эти шестьдесят сантиметров принадлежат ей, вот такие они, эти австрийские старушки на велосипеде.
Парк мы искали недолго, но добравшись, мы уже дурачились то толкая друг друга бёдрами, то отбирая небольшую бутылку воды.
Мы катались на воздушных батутах по воде, взмывали на высоту сто метров, где нас крутило и болтало, уводя завтрак обратно к горлу. Третий спуск на водном батуте завершился крутой волной, окатив нас так, что мокрыми были и носки, и волосы.
Нас спасло, что несмотря на утренний дождь, после полудня жара набирала градусы почти под тридцать, но нам хватило приключений, и высушив одежду в специальных кабинках, мы ещё катались на том самом колесе обозрения с дощатыми вагончиками, который был изображён в путеводители. Мы о чём-то болтали и даже не смотрели в окно. Так, что самое удовольствие от колеса обозрения и не ощутили.
Незримый тумблер сработал внутри моей спутницы. Ещё с утра, ещё вчера и даже в прошлый раз, она держала чуткую оборону от вторжения в её мир, который она обнесла, казалось бы, нерушимой стеной, создав этакий непробиваемый заслон.
– Маш, а можно всё же… – я держал паузу. Раз шутка сработала раз, то может, и ещё.
– Что? Ещё предложение? – Выпалила она, без намёка на раздражение и даже не закатив глаза.
– Ага! Ещё одно.
Молчаливо выждав ещё её столь же осторожный, чуть с раздражением:
– Какое?
– Что? Какое?
– Предложение! – Поджала она руки.
Пауза, и…
– Шницель. Я хочу шницель. Настоящий венский шницель! Очень хочу.
– Что? –