здесь будет не венский, а скорее всего, делийский.
Мы обсудили теорию того, что если индус живёт, например, в Австрии, то шницель может быть из говядины? Ответа мы не нашли, зато сидели в ожидании меню минут тридцать, пока листали меню, надышались специями и резюмировав, бабуля отомстила за отказ от теплохода. Шницеля в меню не было. Были креветки, были ризотто, была паста и какие-то супы, но вот шницеля не было. Я бы заказал что-нибудь наугад, но моя строптивая спутница, сдёрнув меня со стула, уволокла на улицу. И тут-то самый бар Кактус, и на улице меню. И на трёх языках.
– Шницель есть! – Кивнула Маша и почти заволокла меня вовнутрь. Я уже готов был привычно пойти в Макдональдс и воспользоваться се́нсорным табло решить вопрос со своим обедом.
Обсудив что-то непонятными мне звуками, она усадила меня за стол возле окна, закинув сумку на подоконник, она вооружилась меню, переводя по пунктам.
– Кстати, он сказал, что у него шницель настоящий, потому что ещё его дед держал здесь ресторан. – Мы осмотрелись в обычном кафе в стиле лофт. – Ну, может, здесь это в Вене… – резюмировала спорный вопрос она.
Когда мы попытались заказать Апероль, бармен возмутился:
– Он говорит, что есть шницель под Апероль это преступление, только пиво! – перевела Маша, но что-то спросила про вино. – Вино можно, но у него лучшее пиво, утверждает он. – Она спросила что-то ещё. – Он владелец этого кафе, и это не бар. Но по вечерам здесь музыка.
Они поговорили о чём-то ещё, я даже успел приревновать. Ведь это мне стоило ухищрений и усилий, чтобы она так кардинально сменила настроение с недоверчиво-молчаливого, а я сижу словно попрошайка на обочине, пока она флиртует с этим австрийцем, владельцем кафе, в хипстерской клетчатой рубашке, собранными в объёмный хвост волосами, всё это придаёт ему вид уверенного в себе человека. Ревность стала грызть меня, как голодный грызун, найденный только, что сухарик.
– Он говорит по средам здесь джаз. В эту среду будет уникальная группа, которая много сейчас гастролирует, поэтому почти не бывает в Вене. Я бы сходила, – выдохнула девушка, а на лице осела грустная гримаса.
Мясо всё равно оказалось жёстким, и я не придираюсь к нему из ревности. Кстати, ревность прошла, в тот самый момент, когда кухни выпорхнул паренёк того же типажа, в таких же равных классического оттенка джинсах, трикотажных кроссовках, клетчатой рубахе и чёрном фартуке. Они помурлыкали друг с другом на своём непонятном нам языке, переглядывались, тот, что в фартуке не двусмысленно щипал того самого бармена-хозяина за ягодицы, и тут всё стало очевидным.
Может, просто сам шницель таков? Ну, жёсткий! А вот салат оказался вкусным. По его рекомендации мы взяли их фирменный салат с ростбифом. Который так и назывался «кактус». Такого я ещё не ел, а ещё и в куче листьев с мелкими помидорами, какие-то мелкие шарики похожие, на маринованный лук, но без специфичного вкуса, бурым соусом и какой-то бежевой стружкой. Этот салат стал ещё одной ступенью на той лестнице, по которой я карабкался от своего прошлого, к жизни о которой так рьяно