– он, один из могущественнейших ткачей, разменявший три столетия, стоит в грязном переулке и ест, сыпля крошками, дешёвый, сухой бублик, была очень глупой и одновременно смешной.
Внезапно ему вспомнился Рамгха – его родной мир. Сколько лет, сколько десятков лет, он не думал о нём?
Тёмно-багровые стены Рангад-Рэ’мхи, священные холмы Груудхи, белые, как птичий помёт, воды реки… уже и не припомнить, как она называлась, как и не вспомнить ни других названий, ни имён, ни лиц. Всё скрыли воды забвения: ни белые, ни синие, а аспидно-чёрные, жирные, маслянистые…
А ведь тогда у него было имя, и были планы, определённые планы на жизнь. И ждало его тёплое и перспективное место при дворе местного царька и… да, была какая-то женщина, которая тоже его ждала. Не срослось. Не вышло.
Вскоре он узнал, что все женщины, царьки, весь его родной мир – не более чем пыль, песчинка на заброшенном пляже. Вскоре он потерял имя и стал Читающим Вероятности. Вскоре…
Бьющий по ушам хохот: острый, наглый, пробудил его от раздумий.
Смеялся какой-то мальчишка, у него за спиной и, немыслимо, но, одновременно, совершенно точно, смеялся над ним.
Читающий Вероятности медленно обернулся, тем временем хохот резко оборвался, сменившись криком боли и одновременно женским истошным воплем.
Позади, в самом начале переулка стояли трое: отец, мать и сын. Женщина, именно её вопль он услышал, рыдала, вцепившись руками в волосы, отец же с перекошенным от страха лицом лупил своего сына, лежащего здесь же на земле, ногами. Удары были такой силы, что тельце ребёнка, которому было, наверное, лет десять не больше, практически взлетало в воздух безжизненной тряпочкой.
«Лучшие из лучших? Люди, спасённые из десятков умирающих миров?! Отребье. Просто отребье»
– Прекратить это! – рявкнул Читающий Вероятности, одновременно отметив, насколько же его голос похож на карканье ворона.
Отец замер с отведённой для очередного удара ногой, а затем бухнулся на колени в грязь. Мальчишка остался лежать на земле – живой, но потерявший сознание.
«Может это вырождение? Нет, конечно, нет. Это специальный отбор. Наиболее слабых, податливых, готовых подчиняться. Не имеющих ни капли воли».
Он подошёл ближе, и тут же к его ногам метнулась женщина:
– Повелитель, помилуйте нас! У нас ещё пятеро детей – пощадите их, не убивайте! Заберите этого ублюдка, – кивок на безжизненное тело сына, – но пощадите всех остальных!
Следом к ногам Читающего Вероятности пополз и отец.
– Я убью его своими руками, повелитель! – стонал мужчина. – Только помилуйте нас и остальных наших детей!
Читающего Вероятности замутило от отвращения и брезгливости.
– Хватит! – голос почему-то сорвался на визг. Голова раскалывалась. Проклятый бублик! Если бы не тот сон, его бы здесь не было. Он бы сидел в своих покоях, не думая ни о чём и ждал, пока на Город опустится ночь, что значило бы, что очередной бесцельный день завершён, а значит, их – бесцельных дней, осталось на один меньше… Проклятый бублик!
– Хватит, –