хаос как он есть: по обеим сторонам дороги длинные торговые ряды, в которых висят прямо под солнцем, выгорая, штаны-аладдины, юбки и платья; лежат горы фруктов, продаются кальяны, ароматические палочки, высятся горки чая и специй. По улице невозмутимо идут коровы и несутся, обгоняя друг друга, скутеры. Тут же готовят еду и кладут, грохоча кирпичами, тротуарную плитку. Над всем этим – пыль, крики «Come, come, my friend!»12, сигналы байков и машин. Все это – в раскаленном дневном зное.
Мы с Белкой шли вдоль дороги, рассматривая свисающие со столбов-трансформаторов провода, перепутанные так сильно, что образовывали над головой что-то вроде паучьей сети. По уличными канавам текла вода, вокруг зеленели буйные заросли, на обочинах попадались клетки с курицами, на решетках которых висели таблички «Chicken center»13, виднелись уличные кафе и дома с надписью «to rent»14. Пару раз встретились офисы банка – они были почему-то закрыты, на дверях белело объявление.
– Ничего не понимаю, – пожала плечами я, дважды прочитав листочек. – Тут написано, что банк не будет работать еще три дня из-за денежной реформы… Какой реформы?
– Моди15 изымает из оборота пятисотрупиевые и сотенные купюры, их часто подделывают, – объяснил удачно встретившийся нам русский парень, он как раз отпарковывался от здания банка. – Я по всей округе проехал, банкоматы нигде не работают. Если нужна наличка, идите в меняльную лавку.
Трудно было вляпаться сильнее. Мы прилетели ровно в тот день, когда старые деньги обесценились, а новые еще не поступили в оборот. Прохаживаясь по Арамболю, мы наткнулись на еще несколько отделений, к которым выстроились длиннющие очереди из местных, желавших сдать уже ничего не стоящие денежные знаки. Поменяв небольшую сумму в обменнике на повороте (это оказалась обычная комната, где взяли доллары, а отдали рупии, – ни камер, ни чеков, только продавец отметила что-то в тетрадке), мы купили по пиву и пару ананасов и вернулись «домой», где присели за один из столиков во дворе. Мы были подавлены окружающей реальностью.
Было к полуночи, когда я и моя попутчица решились выйти к морю. Народ с побережья разошелся, пляжные кафе – шеки – стояли полупустыми, между свободных столиков с зажженными свечами ходили индусы-зазывалы, приглашая присесть. В отдалении горел костер и били в барабан, вокруг огня плясала компания. Мы с Саней брели по береговой линии, погружаясь по щиколотки в ласковую воду, и почти не разговаривали. Каждая пыталась представить, что ждет нас впереди.
Следующим утром мы выползли позагорать. Дорога к морю была усеяна коровьими лепешками, скутеры парковались рядом с нашими лежаками, обдавая их песком, а нас – парами бензина. Я брезгливо вертелась на топчане, покрытом замызганным полотенцем, отодвигала в сторонку меню, которое подсовывали каждые пять минут, а от индусок, разгуливающих по пляжу в попытках что-либо