моей постоянной гостьей, с тех пор как мне исполнилось шестнадцать лет. С тех пор как умерла моя мама. Она умерла от сердечного приступа. Просто шла по улице и вдруг упала. Ее отвезли в реанимацию, и там она через три часа отошла в мир иной. Я даже не успел с ней попрощаться. С того дня и начался весь этот кошмар. Я жил у своей тети Марины. У нее были две дочери, примерно моего возраста. Тетя Марина была родной сестрой мамы, но, кроме внешнего сходства, у них нет ничего общего. Перед мамиными похоронами тетя Марина неистово рыдала и сыпала проклятия на мою голову. На кладбище, когда гроб опустили в землю, она внезапно ринулась ко мне и набросилась на меня, как разъяренная кобыла. Она ударила меня, потом толкнула. Я был слишком слаб из-за того, что не ел почти целых пять дней. Поэтому, не удержавшись, упал на соседнюю свежезакопанную могилу. Ноги мои водрузились в рыхлую землю, и я не смог подняться. Она била меня по лицу кулаками, две ее девочки таскали меня за волосы. Истерические возгласы разносились по всему кладбищу. Этих умалишенных поторопились оттащить от меня, но тетя Марина продолжала вопить. И именно эту истерику и слова я слышу каждую ночь. Год после похорон прошел как в тумане. После смерти мамы я перестал учиться. Тетя Марина наказывала меня или, как она говорит, воспитывала. Она запирала меня в нашем подвале, где роились крысы, которые были размером со взрослую кошку. Я сидел там всю ночь. С одиннадцати до трех. Нельзя было смыкать глаз, а иначе эти твари могли напасть, и от меня остались бы одни кости к утру. Не знаю, почему я тогда боролся, так ли мне была дорога жизнь? Или мне просто было страшно быть обглоданным крысами. Я был сильнее тети Марины и ее паршивых дочерей, я мог бы одолеть ее, если бы захотел. Но я не старался бороться с ней. Хотя справедливости ради должен сказать, что однажды я все же взбунтовался, сказав, что никакими силами она не затащит меня в подвал снова. Тогда с одиннадцати ночи до трех она, как вампирша, сидела надо мной и сыпала на меня те же слова, что и на кладбище; «Это все ты виноват! Из-за тебя умерла моя сестра! Ты загнал ее в гроб. Ты будешь гнить как червь!…» И еще раз вопли о том, чтобы у меня голова отсохла, и руки сгнили, и ноги поезд переехал… Я пытался заглушить ее голос, затыкая уши, но ничего не помогало. Она будто бы питалась моей болью, моим отчаянием и гневом. Это доставляло ей удовольствие. Поэтому в ту ночь я просто сам ушел в подвал, и с тех пор добровольно каждую ночь плелся вниз лишь бы не слышать ее. В три часа она выпускала меня, и я без сил валился на матрас, который мне постелили на кухне, как бездомному псу, и там я спал до семи утра как убитый. Утром мне кидали сухой хлеб, который заранее подсушивали на батарее. Потом я шел в школу. Наш казахский поселок Боровое, где я родился и вырос, был небольшим. И если бы я не ходил в школу, то об этом бы сразу узнали. Тетя Марина не хотела себе проблем из-за такого гнусного выродка, как я. Поэтому в школу я ходил опрятный и выглаженный. Правда, всегда голодный.
