в замкнутом пространстве кабины, завелась центрифуга.
– Эх, виноградники! – вырвалось у него от досады.
– Что «виноградники»? – спросил беглец похолодевшим голосом.
– Дают помехи…
– Какие помехи?!
Преследователи были уже совсем близко.
– Да фонят по-виноградному, – Забава страшно наморщился. – А, хотя эти, в фургоне, похоже, себе не отказывают… ага… так… это кстати, очень кстати!
Звук центрифуги перешел в пронзительный писк, и тут же их сотряс новый удар. Из окна фургона вытянулся желтый рукав, снова хлопнуло.
Мальчишка пригнулся к рулю. Архимед Иванович, напротив, привстал, буравя преследователей взглядом – его лоб раскалился, лицо покрылось испариной.
– Ну что, что? Скоро уже? – паренек жал на педаль газа, коротко вскидываясь над приборной доской.
Центрифуга пела тонко, на полных оборотах. Ударило снова, вырвав в салоне клок обивки – в сантиметре от головы с проволочным венком.
– Сейчас… сейчас… – профессор не сводил с фургона глаз.
И вдруг машина преследователей, не снижая скорости, съехала с дороги и, проломив ограждение, устремилась вглубь виноградников.
Он в изнеможении распластался на чемоданах, уже не глядя, как ядовито-желтое пятно забирает глубже в посадки, делая в них извилистую просеку.
Его водитель с облегчением выдохнул:
– Как вам удалось?!
– Все… родственное… притягивается, – Забава обнимал чемоданы как родных.
Центрифуга издала звук падающего самолета и затихла.
– Эй, вы в порядке? – паренек с беспокойством оглянулся.
– А? – он оцепенело уставился на дыру в обшивке. Как звуковая волна после ударной, пришло осознание, что миг назад был буквально на волосок от гибели. Тут же пробила нервная дрожь, руки перестали слушаться.
– Если надо, я остановлюсь! – подросток смотрел с озабоченностью.
– Нет-нет, уедем подальше, – профессор отметил его взгляд.
– А ведь и вы могли остановиться…
Он ничего не ответил – у него этого и в мыслях не было.
– Да-а, ваши чемоданы полны чудес! – мальчишка попытался улыбнуться. – Я такого еще не видел!
«Никто не видел», – подумал Архимед Иванович, невольно вспоминая героя новеллы О. Генри, неуловимого взломщика Джимми Валентайна. Тот раскрыл себя, спасая маленькую шалунью, запершуюся в герметичном сейфе. Вот и он сейчас себя раскрыл – показал такие возможности палеотропа, о которых непосвященный и подумать не мог. Но к собственному изумлению, это его ничуть не встревожило. То ли пуля, чиркнув по волосам, сбила замок с главной тайны, то ли вдруг он уверовал, что происходящее несет на себе ясный отблеск провидения. Да и его контур, этот самый чуткий в мире инструмент, умиротворенно молчал.
– Па-ле-о-троп, – произнес по слогам мальчишка. – Ну, «палео» – ясно: «древний», а что такое «троп»?
– Поворот, – Забава, кряхтя, перебрался на переднее сиденье.
– Поворот? – паренек закрутил головой. –