четче, там же два спутника!
– Нет, у Марса слабая магнитосфера, – усмехнулся Забава, – но большинство планет звучат полным голосом.
Адам взглянул недоверчиво:
– Вы так говорите, словно Солнечная система – хор!
– Хор, оркестр – как вашей душе угодно. Да вы и сами упомянули ансамбль и оперу.
– Да, но при чем тут музыка?
Профессор сдался окончательно.
– У слова «тропос» есть еще значение – «гармония, лад». Мир вышел из музыки, как жизнь из воды, – произнес он весомо, – и я не о сольфеджио. Видимый мир – проявленная музыка, невидимый – спящая в нотах Вселенной.
Дорога впереди была пуста, но Адам сбавил скорость:
– Так вот зачем вам клавиши! Вы подобрали ключ с помощью… – его щеки снова покрылись румянцем. – Да-а, недаром «архи-мед» по-гречески – «высшее искусство»! – воскликнул он с неожиданным энтузиазмом. – Лишь ему это под силу!
Такая чистосердечность умилила Забаву.
– Вы тоже оправдали свое имя, Адам, – сказал он. – Вы первый человек на Земле… кто узнал о моем изобретении.
– Вообще-то я не Адам, а Адамас – Адамас Атлас, – мальчишка взглянул на указатель к посту карабинеров и проехал мимо. – Адам – для своих.
Как в момент запуска палеотропа, звенящий поток пронесся сквозь профессора, моментально снимая остатки нервной дрожи и слабость. Он вспомнил, где видел эти живые глаза – накануне, в новостях. Знания итальянского хватило, чтобы понять беспрестанно звучавшее «russo bambino d'oro». Тогда имя «русского золотого ребенка» сразу отослало все к той же горгоне Медузе: Персей обезглавил змееволосую деву клинком из вечного металла богов, адамаса. Но не только имя, фамилия подростка тоже оказалась созвучна мифу – титан Атлас был братом Прометея, принесшего людям огонь знаний. Только в упомянутой связи возникал не сын Иапета и Фемиды, а отец паренька, титан инвестиционный, и такой поворот физика озадачил.
Машину тряхнуло на выбоине, и кабину залил праздничный звон мандолин, гремевших «Abbalatti».
Забава отметил эту солидарность с ним универсальной музыки и убрал звук.
– Так что же случилось, Адамас? – спросил он, скрывая озабоченность своим открытием.
– Адам, – мальчишка принял правее, пропуская грузовик с овцами. – В Сиракузах на спор сбежал от опекунов. По дороге – желтый фургон: надели мешок на голову, ночь продержали в винном погребе. Постоянно туда спускались – все им было мало. Так что с виноградом вы их четко протелепали!
– И что они от вас хотели?
– Не от меня, от отца. Сами догадайтесь, что…
– А зачем вас привезли на развалины?
– Так я сам туда забрался, когда сбежал, – Адамас обезоруживающе улыбнулся. – Еще удивился, какая знаменитость под боком, даже читал что-то…
– А-а, так вот… но как же вы сбежали?
– А они в один из заходов дверь не заперли.
«Феноменальное везение», – подумал профессор, без отчета, на чей счет мысль.
– Так куда вам, в полицию или консульство? – спросил так, словно сам сидел за