её единственная, члены сосала на панели за кропаль наркоты, нравилось? Нет! Вот и терпи тогда, любишь кататься, люби и саночки возить. Я не добью тебя специально, чтоб ты прочувствовала на себе все тяготы заключения, я засуну тебя в такую дыру, лет на двадцать пять без права на УДО, что ты охренеешь!
Роза молчала, безмолвно снося божью кару. Боль уже не чувствовалась, отступив на задний план по сравнению с потерей Сухрая. Ей, по сути, уже было всё равно.
Нуриев пришёл в себя только тогда, когда его держали двое, Миха и командир «альфы» Демид. Подполковник не сопротивлялся, просто дал себя оттащить, злость ушла, оставив в душе горечь и пустоту. Удовлетворить свою месть не получилось, силовик остыл, в одну секунду, в одно мгновенье. Четверо убитых, вот главное, и шесть тонн «белого», а всё остальное незначительные, маловажные детали.
– Всё, хорош! – Нуриев сбросил с себя держащие его руки – Всё, остыл я, в норме!
Демид протянул другу плоскую двухсотграммовую фляжку – На, плесни в горло, а то заржавеешь!
Альберт без слов хлебнул огненную жидкость, закурил, медленно стягивая с лица балаклаву. Со стороны реки подул утренний, освежающий бриз, правую скулу неприятно подёрнуло. Демид полез в карман и вытащил носовой платок, молча подал его Альберту.
– Что, задел? – Нуриев вытер лицо, платок насквозь пропитался кровью – С-сука, шакал недоделанный!
– Двое наших тоже ранены! – Демид присел рядом на корточки – У Кашапа навылет, а Серёга рикошетом отделался.
Бровь Альберта Айдаровича поползла вверх – Ладно хоть живы, а моя царапина ерунда, пройдёт. Скорую вызвали?
– Да, уже едет.
– Хорошо, и пока не понаехали сюда разные блатные да шерстяные деятели правоохранительных органов, раздербань по две упаковки «зелёных» на каждого, собери и увези мне домой пока, там Имагин. Как всё утрясётся, можете тратить!
Демид усмехнулся – Твоя щедрость не имеет границ, брат, спасибо!
– Да ладно тебе! – отмахнулся Альберт – Не первый раз работаем и не последний, дай бог, а сдавать такие неприличные горки доллалов государству, сам понимаешь, глупость! Всё равно раздербанят всё и рассуют по карманам.
Нуриев хлопнул друга по плечу, повернулся в сторону лежащего на земле Кушанашвилли – Ну что, Резван, поделишься с россиянами нажитым или всё сдадим государству, а?
Грузин поднял с земли голову, опера и спецы «альфы» вытаскивали с «газели» новенькие, отмытые доллары.
Задержанного перекосило, но он быстро взял себя в руки, жизнь была дороже – Конечно бери, начальник, бери сколько надо, не спрашивай! Бери, дорогой!
Альберт бросил короткий взгляд в сторону четы Мамедовых. Женщина лежала на Сухрае совершенно без движения, в скрюченной, изуродованной позе, напомнающей рано извлечённый недоношенный эмбрион.
Полковник брезгливо скривил губы – Миха? – крикнул силовик Идаева – Глянь, не сдохла