Люсинда.
– А кто, по-твоему, должен это делать? Я? – Ирен хмыкнула, окинула Люсинду с ног до головы презрительным взглядом. – Я зайду к вам через час, доктор, – сказала она, исчезая за дверью.
– Да, мадам.
Люсинда с доктором принялись раздевать мальчика. Его дебелое тело напоминало пергаментную бумагу, он почти ничего не ел.
– Может, потому он и не может ходить, – сказала Люсинда, – у него и мышц-то почти нет.
– Нет, не поэтому, Люсинда. – Доктор произнёс это таким тоном, будто давал ей понять, что не её ума это дело.
Она не возражала. В этом доме многое её не касалось, но это совсем не означало, что Люсинда не могла ничего решить. Она могла многое, теперь могла.
В комнату вошла Ребекка.
– Я совсем забыла, какой сегодня день, – сказала она.
Доктор взял на руки раздетое тело Жоэля; руки мальчика, как палки, болтались на весу. Ноги были такие же тонкие.
Ребекке вдруг показалось, что пальцы на правой ноге Жоэля сжались.
– Посмотрите! – вскрикнула она. – Он пошевелил, вы видели?
– Видел, – ответил доктор, – ещё вчера. Чувствительность постепенно возвращается, но у нас ещё много работы. Надо ставить его на ноги и пробовать ходить.
– Вы думаете, это возможно? – Лицо Ребекки засияло, как никогда прежде.
– Я не думаю, – совершенно уверенно сказал доктор, – я знаю.
Пар, поднимавшийся над ванной, закрывал всю умывальную комнату. Доктор погрузил Жоэля в горячую воду; мышцы мальчика расслабились, лицо уже не выглядело таким напряжённым.
– Мне нужно к себе, – сказал доктор, выходя. – Позовёте меня, когда закончите.
Люсинде стоило проследить за мадам Лоран. Видит бог, она могла проследить за каждым в этом доме и остаться незамеченной, но Ирен Лоран сама следила за всеми не хуже её.
Поставив тазик с полотенцами на туалетный столик, Люсинда не сводила глаз со спины доктора. Он никогда ей не нравился, с самого первого дня, когда только переступил порог этого дома. Тогда она поняла, что этот странный тип себе на уме. Доктор шёл прямо по коридору, потом свернул в свой кабинет и закрыл за собой дверь.
– Закрой дверь, Люсинда, всё тепло выпустишь, – сказала Ребекка, обтирая брата смоченной в мыльной воде мочалкой.
– Я сейчас, – сказала та, – принесу чистые полотенца.
– Так вот же они! – крикнула ей вслед Ребекка, но Люсинда уже вышла за дверь.
Она сняла стучащие туфли и на цыпочках прокралась к двери кабинета доктора. Мадам Лоран уже была там.
– Я уже ничего не боюсь, – говорила она.
– Нужно быть осторожнее, мадам.
– Да, я знаю.
– Никакой паники быть не должно.
– Я знаю, знаю, mon cher[1]. Ну, давайте же скорее…
Доктор что-то пробубнил и куда-то пошёл. Люсинда отшатнулась от двери… и снова припала к ней: нет, его шаги отдалялись от неё, а не приближались; должно быть, он пошёл к окну.
– Вот, возьмите, – сказал он немного погодя, – это то, что вам нужно.
– Вы