ещё раз фыркнул.
– Ты не слушаешь, – сказала в трубку мать.
– Я слушаю, – ответил Бо. – В ваше время вас учили, что хорошо будет в наше.
Всё же положил трубку, не раздеваясь, лёг, закрыл глаза, чтобы завтра начать всё сначала.
Дождавшись, пока он уснёт, свинья поправила многослойный бюст, подмигнула медвежонку и сказала:
– Ну здорово, Винни-Пух недоделанный.
– Здравствуйте, – робко ответил медвежонок. – Только я не Винни-Пух, а Нищебродская Срань.
– Здравствуй, жопа! – воскликнула свинья. Медвежонок подумал, что Жопа – наверное, уменьшительно-ласкательное от Нищебродской Срани, и неуверенно пробормотал:
– Здравствуйте… тётенька.
– И кто ж тебя так назвал, – поинтересовалась свинья, – вот этот дефективный, что ли? – она указала копытом в сторону спящего Бо.
– Нет, – смутился медвежонок, – тоже тётенька, но такая… человечая. Ей меня подарить хотели, а она… она… – вспомнив всё это, медвежонок вновь тоненько заплакал.
– Ну допустим, – свинья пожала плечами, и весь её слоёный бюст заходил ходуном. – Быдловатая тёлка послала к чёрту неликвидного самца. Такое сплошь и рядом случается. Ты-то чего ревёшь?
Медвежонок поднял мокрую от слёз мордочку.
– Ну как же… я ведь ей не понравился… не понра-а-а…
– А должен был? – сухо спросила свинья.
– Нет, нет, – захлюпал медвежонок, – я же такой кривобокий, такой уродливый…
– Ну вот ещё, – свинья ласково похлопала его копытом по плечу. – Просто ты ещё маленький, и в голове у тебя вата.
– Думаете, всё дело в этом? – с надеждой прошептал медвежонок сквозь слёзы.
– Впрочем, – задумчиво добавила свинья, – я знала одного медведя до того старого, что в голове у него была не вата, а опилки, но это не особенно ему помогло.
– Как это? – заинтересовался медвежонок, но тут зазвенел будильник, и Бо проснулся. Свинья застыла в той же позе, в которой её поставили, и медвежонку ничего не оставалось, кроме как последовать её примеру.
***
Утро было холодным и вялым, от дошираков привычно крутило живот, в электричке привычно пахло несвежестью, в кабинете, рассчитанном на пять человек – сократили всех, остался один Бо – было привычно пыльно и привычно холодно, за отопление платить руководство не считало нужным, и Бо грел руки на допотопном обогревателе; это не то чтобы помогало, но тоже входило в категорию привычного, как отвечать на письма – одно и то же, одно и то же.
В два часа заглянул Юрик, поинтересовался, как там его свинья. Потом признался:
– Дядька мой лепил. Недавно помер, вот, разбирали квартиру, я свинью себе взял. Хороший был мужик, бухал только много.
– Жалко, – буркнул Бо.
– А меня – не жалко? – зачем-то спросил Юрка-Некосмонавт.
– Тебя не жалко, – тихо сказал Бо, –