шатаясь – от выпитого или от температуры, он не знал и сам – Бо доплёлся до кровати, и вдруг его взгляд упал на медвежонка.
– Милый ты мой, – прошептал он пьяно и прижал медвежонка к себе. – Милый, милый…
Медвежонок проснулся оттого, что мутные слёзы Человека мочили его бледно-бурый мех. Человек положил его с собой в кровать.
Сбылось то, о чём он мечтал, то, ради чего его сшили, набили голову ватой, а в грудь вставили пищалку, издававшую тот самый гимн.
Словом согрей,
Лучших друзей
Ждёт одна дорога…
Но было поздно. Медвежонок уже знал, что Человек – никакой не лучший друг, что он пахнет водкой и в свой срок оторвёт медвежонку все четыре лапы, и голову, набитую ватой, тоже оторвёт, потому что он, медвежонок, хороший.
***
Свинья смотрела с подоконника на спящее, пьяное, проклятущее, ненавистное существо, прижимавшее к себе этого глупого, наивного, отчего-то дорогого ей медвежонка, лишь теперь начавшего что-то понимать – но помогло ли ему это?
У старого медведя, которого она знала, в голове была не вата, а опилки, но это его не спасло, и человеческие детёныши разорвали его в клочья. Не спасся никто – ни собака, ни лошадь, ни птичка-синичка…
Так зачем же, зачем она разрушила этому глупому медвежонку его глупую мечту?
Вата в голове, думала свинья. Всё, что нужно для счастья – вата в голове. А она, свинья, и всё, что она знает, не нужно никому, не спасёт никого.
Тихо дойдя до подоконника, она рухнула вниз.
Бо спал, и ему ничего не снилось. Он не услышал.
А медвежонок обвёл комнату чёрными бусинками глаз и увидел груду цветных осколков – всё, что осталось, всё, что осталось.
Люля и блокчейн
(рождественская история)
Никто не знает толком, как её зовут – Людмила, Ольга, Юлия или как-нибудь вообще по-другому. Люля и Люля.
Никто не может с уверенностью сказать, сколько ей лет, даже примерно. Такие глаза, как у Люли, бывают у очень наивных маленьких детей и очень богомольных малограмотных старушек.
У Люли очень рассеянная концентрация внимания и, по мнению некоторых специалистов, задержка психического развития, но несильная. С такой задержкой вполне можно учиться и работать.
Люля поучилась немножко на бухгалтера, потом немножко бухгалтером поработала, потом перепутала одну какую-то циферку с другой циферкой, одну какую-то клеточку с другой полосочкой – и добрая мамина подруга, которая взяла Люлю на работу, покачала головой и сказала – извините.
И теперь Люля – курьер.
С утра до вечера – тяжеленные сумки, вонь, грязь, жара, холод, снег, дождь и гололёд. С вечера до утра болят плечи, спина, ноги, шея и поясница. Приехать заполночь, рухнуть замертво, а утром из очередной курьерской организации позвонят и скажут – можно не приходить.
Потому что Люля перепутала Павелецкую площадь с Павелецкой набережной, или дом пять, корпус два – с домом