зазвучала песня:
Руку мне дай,
Со мною поиграй немного,
Словом согрей,
Лучших друзей
Ждёт одна дорога.
Это был, вне всякого сомнения, самый прекрасный, самый воодушевляющий гимн на свете, напоминавший медвежонку о его священном долге, заставлявший выпрямлять спину, расправлять коричневый мех и красный бант, высоко вскидывать криво пришитую голову.
Но он забыл, что рядом больше нет его верных соратников-медвежат, всех, как один, с красными бантами, всех, как одни, мечтавших под звуки гимна, как они будут служить своему Человеку. Он забыл, что рядом только свинья.
– Ну и что это за дичь? – вяло поинтересовалась она, почесав ухо копытом.
– Это наш гимн, – охотно сообщил медвежонок, забыв обо всех гадостях, какие ему вчера наговорила свинья.
– Какая прелесть, – буркнула она, и медвежонок, хотя не имел понятия о сарказме, всё же уловил несоответствие этих слов и тона, которым они были произнесены.
– Я тебе другой расскажу, – внезапно заявила свинья, и глазки медвежонка заблестели. Ему понравилась мысль о том, что сейчас он узнает другой гимн, неизвестный, может быть, никому из соратников-медвежат.
Свинья подбоченилась, поправила бюст и нараспев принялась декламировать:
– Уронили мишку на пол,
Оторвали мишке лапу.
Медвежонок ойкнул и рефлекторно схватился левой лапой за правую, а потом наоборот.
– Кто оторвал? – пискнул он.
– Ну как кто, – пояснила свинья, – люди и оторвали. Оторвали и знаешь что сказали?
– Мы пришьём, мы не нарочно? – предположил медвежонок.
– Всё равно его не брошу, – в рифму ответила свинья. – Потому что он хороший, этот кретинский мишка, и потому что у него ещё три неоторванные лапы.
– Это очень гадкие стихи, – сказал медвежонок, – нас такому не учили.
– Ну разумеется, – свинья фыркнула, – ещё бы вас учили чему-то, кроме вашего идиотского гимна. Вам же нужно отрывать лапы так, чтобы вы об этом не догадывались, компрене-ву?
Про компрене-ву медвежонок не понял. А про лапу понял, и ему стала ещё более неприятна компания свиньи.
– Вы всё врёте, – сказал он, – нет такого гимна.
– Ещё как есть, – невозмутимо ответила свинья.
– Значит, вы сами сочинили, – не унимался медвежонок.
– Делать мне больше нечего, как сочинять всякую лабуду специально для глупых медвежат, – свинья хрюкнула и отвернулась к окну, давая понять, что разговор окончен. На душе у медвежонка сделалось противно, и он пообещал себе никогда больше не разговаривать с этой гадкой свиньёй; но отвратительный стишок вертелся в голове, и, чтобы его заглушить, медвежонок снова включил свой гимн:
Руку мне дай,
Со мною поиграй…
– Руку, да? – свинья повернулась к нему так резко, что подоконник задрожал. – Со мною поиграй, значит? Ну охренеть теперь.
– Не ругайтесь,