знаю достаточно, тётя, – с ледяной учтивостью произнёс Вальтэриан. – Законы писали слабые маги. Они не могли сделать то, что могу я. Я родился в правящей семье, чтобы всё изменить! Никто не смеет читать мне нотации. Вы том числе.
– Лорды боятся, что ты сошёл с ума, – проговорила эльфийка, задыхаясь от гнева. – Из-за страха за свою шкуру они могут свергнуть тебя! Я не желаю тебе плохого. Слушай меня, и всё будет хорошо. Иначе, найдётся тот, кто займёт твоё место.
– Вы мне угрожаете? – прошипел король.
– Я говорю, что может произойти, – пояснила Еликонида. – Не нарушай больше законы королевства. Никогда!
– Я совершил невозможное, – тщеславие Вальтэриана не знало границ. – Если человеческая девка не найдёт жезл Четырёх Стихий, я сделаю это. С ним моя магия усилится. До этого дня я не ведал, совладаю ли с ней. Но теперь уверен. Раз я могу оживлять, жезл мне покорится.
– Ты безумен, – прошептала эльфийка. – Когда король не соблюдает законы, подданные тоже! Магические законы созданы, чтобы оберегать нас от хаоса.
– Уходите, – приказал Вальтэриан. – Предпочитаю гулять в тишине.
Еликонида гордо вскинула голову, вынужденно повинуясь. Она свернула в западную часть замка, оставив племянника у тронного зала, и пришла в покои ожившего кронпринца.
Узорчатые завитки льда придавали комнате роскоши. Полки со множеством книг говорили об учёности Севериана. Картины с зимним пейзажем открывали романтичную сторону его натуры.
Эльфийка заметила: в покоях ничего не изменилось с момента гибели кронпринца. Ей почудился ледяной гроб, стоящий в углу. А в нём – безголовое тело. Еликонида тряхнула головой, прогоняя наваждение. Гроб исчез. Однако картины прошлого не покинули сознание.
Обернувшись к окну, она почувствовала запах крови и увидела призрак Севериана. Он собирался покончить с собой из-за разлуки с возлюбленной. Сомнения не давали сделать решающий шаг. Юный кронпринц плакал и царапал ладони кинжалом. Рассечь вены или всадить остриё в сердце не хватало отваги.
В комнате появился Вальтэриан. Эльфийка плохо помнила, как он выглядел молодым. Потому облик его окутывала туманная пелена. Вскрикнув, король бросился на помощь брату.
– Что ты творишь? – вопрошал он, забирая у Севериана окровавленное оружие. – Хочешь убить себя и стать призраком, как четвероюродный дядя Бертольд?
– Оказаться привязанным к месту смерти – пытка для любого, – проговорил кронпринц. – Участь дяди меня пугает. Я видел, как в полночь является его призрак с верёвкой на шее.
– Бертольд не может отойти в иной мир, – поведал Вальтэриан. – Обрести покой ему сложнее, чем умершим естественной смертью.
– Я тоже страдаю, только в мире живых! – обречённо выкрикнул Севериан. – Участь вечного скитальца не так меня пугает, как расставание с Генриеттой! Мама говорила, Четыре Стихии милосердны. Они соединят меня с любимой в загробном мире.
– Забудь