не извольте сомневаться, господин городской доктор. Петер, как есть.
Ошеломленный увиденным Фромбальд не обратил внимание на тон Гойко. Он был потрясен.
Петер Плогойовиц, шестидесяти лет от роду, умерший в последнем месяце лета этого года, вскоре, после того, как его лягнула лошадь, похороненный без малого три месяца назад, выглядел…
– Словно он живой, – пробормотал Фромбальд еле слышно. – Но как же это? Нет следов разложения…
Он опустился на корточки и наклонился к мертвецу.
– Не стоит вам… – сказал Златан, инстинктивно отступая назад.
Фромбальд, не посмотрев на него, отмахнулся.
– Ну, пускай только попробует шевельнуться, – прошипел Гойко, выставляя вперед острие лопаты, – вмиг голову отсеку.
– Да чего вы его изучаете? – подхватили другие крестьяне, раскопавшие могилу Петера, – Кол ему нужно вбить в грудь.
– Голову отсечь.
– Сжечь тело!
– Угомонитесь! – прикрикнул на них староста, и отступил еще на шаг.
Провизор пристально смотрел на лежащего перед ним покойника, изучая его внешний вид.
Фантастика! Жуткая, непостижимая фантастика. Плогойовиц выглядет так, словно только вчера скончался. Члены его были подвижны; кожа отливала розовым, как у новорожденного. впрочем, с цветом кожи тут еще подумать. Быть может, то был оптический обман. Отсутствие естественного освещения, лишь тусклый свет факелов. Они могли быть причиной, почему Фромбальду не бросилась в глаза естественная синюшность. Факела подкрашивали нежным, живым цветом все, что попадало в их свет.
– А это что такое? Кто-нибудь, посветите ему на лицо.
Когда его просьбу исполнили, имперский провизор увидел нечто такое, от чего ему сделалось не по себе.
На губах Петера была кровь.
Свежая?
Не разобрать. Нужно проверить.
Он снял перчатку, и потянулся к губам Петера.
Ладонь его вспотела от волнения.
Фромбальд в нерешительности остановился, не притронувшись к мертвецу. Но быстро собрался с духом, обругав мыслено себя за глупые предрассудки, несколько раз сжал кулак и вновь потянул кончики пальцев к губам.
– Не делайте этого! – закричал священник.
Фромбальд отдернул руку.
– Что вы орете, как базарная девка? – скрывая волнение за суровостью тона, сказал имперский провизор. – Укусит он меня, что ли, по вашему?
– А вы брата моего спросите, укусит он или нет, – с ехидной горечью сказал Гойко.
– Неужели вам еще нужны доказательства? – Златан медленно приблизился к Фромбальду и положил тому руку на плечо, – оставьте это, прошу вас. Поверьте, это может плохо окончиться.
– У него на губах… – начал Провизор, но закончил за него Златан.
– Кровь, – сказал он, кивнув. – Мы знаем. Это кровь девятерых им убитых. И мы не хотим, чтобы число это увеличилось. Давайте кончать, господин Камерал-провизор. Нужно провести обряд.
Фромбальд