право высказать свое мнение.
– Но право решать, что мне делать с моей Ученицей, остается за мной.
Трейсер кивнул и отвернулся в сторону. Спорить с магом было бесполезно: он все равно посадит Тайру в Зиндан согласно собственным некромантским представлениям о справедливости, которых Змей совершенно не разделял.
– Так зачем ты все-таки приходил? – в третий раз спросил Йен.
– Хотел увидеть Кхасси не через тени и не в тенях. Живой. Хотел поговорить. Извиниться. Ей от меня досталось не меньше, чем мне от нее.
– Увидишь, – пообещал ′т Хоофт. – И поговорить сможешь, но в свое время.
– Значит, вы все еще против нашего знакомства.
– Вы уже познакомились, как я понял. А вот насчет вашего общения я еще раз подумаю, но ничего не обещаю.
– Ну тогда хоть цветы ей от меня передайте в качестве извинений. Это вы мне пообещать можете, сэр?
Йен усмехнулся и протянул руку, в которую Змей вложил пышный букет резко пахнущих дождем и осенью мелких желтых японских хризантем.
– И вкусы ее уже изучил? – задал риторический вопрос ′т Хоофт.
– Изучил. И тюльпаны уже заняты, как я видел.
– Не наглей, – предупредил Йен, – а то так и будешь из теней наблюдать, как ей цветы дарят.
Змей грустно усмехнулся и согнулся в безупречном поклоне, показывая, что больше ему сказать нечего. Йен спрятал букет в Арсенал, развернулся и зашагал к Библиотеке прямо по газону.
Трейсер некоторое время смотрел ему вслед, потом поддел носком ботинка мокрый коричневый кленовый лист и растворился в наступающей темноте.
Простая человеческая любовь
Год 2-й ректорства сэра Бергера,
зима-весна
Тайра потянула дверь. Она поддалась со второго раза и с двух рук. После шести вечера спиртное в Норвегии продавали только в барах и ресторанах, а выпить было очень надо. Тайра вошла в полутемное вечернее кафе, споткнувшись о высокий порог, – колокольчик над входом мелодично звякнул – стряхнула снег, расстегнула пуховик и нетвердым шагом двинулась к стойке.
Голова уже не раскалывалась, как два дня назад, осталась только неприятная тяжесть, но резкие движения давались с трудом. Предметы начинали светиться зеленым, во рту появлялся привкус крови, и руки были ледяными, даже когда она кастовала терморегуляцию или грела их над огнем кухонной газовой плиты. С появлением в ее жизни Торхильдфиорда постэффект превратился в эпидемию. Как они с сэром ′т Хоофтом ни пытались высчитывать сроки его наступления, предсказать постэффект можно было лишь приблизительно. В последние месяцы ошибка составляла всего лишь два-три дня, правда, как в плюс, так и в минус. Когда постэффект наступал раньше срока, было гораздо хуже. Тайра пыталась бороться, но, если не сливала кровь вовремя по разработанному Максом графику, через пару часов от температуры уже слабо держалась на ногах и видела мир в зеленоватых оттенках.
Кровь надо было восстанавливать. В дополнение