28, квартира 90. Сашке показалось, что он знал этого мужчину.
Жизнь Анны была такая, что, расскажи кому-то о ней, покрутили бы у виска: «Эта женщина сумасшедшая! Федора ей сам Бог послал, чтобы спасти». Анна плевала на это, как и на мораль. Она так близко подступила к внутренней пропасти – своему темному я, что готова была расправить руки и полететь вниз, как птица с перебитыми крыльями. Она считала, что это ее выбор, на который имеет право.
Неподалеку высилась церковь. Сашка любовался куполом, покрытым сусальным золотом, и вспоминал, как однажды побывал в ней.
* * *
Одиноко возвышавшаяся над деревней церковь могла вместить около ста прихожан. Сашка никогда не видел там много людей. Однажды он тайком от семьи попал на службу. Молодой священник, облаченный в белый подризник и зеленую епитрахиль, протяжным бархатным басом читал: «Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас. Аминь. Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе».
Пожилые прихожанки, среди которых были баба Маня и баба Клава, опустив глаза, старательно осеняли себя крестом. Сашка так же усердно перекрестился, чтобы не выделяться. Взгляд его устремился наверх. Плохие мысли больше не терзали. Стало хорошо, и храм Божий представился волшебным местом, в котором что ни попроси – получишь. Такой энергетики Сашка никогда и нигде не ощущал – тонкая и живая. Душа норовила вырваться из тела и взмыть под купол.
Христос вызывал у Сашки уважение, каким пользуется авторитетный взрослый у подростка. Но один вопрос не давал покоя – действительно ли Иисус сын Божий, спасший род человеческий, или просто один из мастеров, о которых Сашка слышал от матери? Они тоже творили чудеса: избавляли от болезней и воскрешали.
Сашка вышел из церкви, одурманенный молитвами и ладаном. Воздух казался другим, будто парень по-настоящему никогда не дышал. Жалобно взывали двое бородатых попрошаек. Кожа у них была смуглая, прокопченная. Носы лоснились от пота.
– Подайте, кто может…
– Подай, парень, сколько не жалко, – повторил один из них.
– Да тебе зачем деньги нужны? На опохмел не хватает? Рожа опухшая! – перебил другой.
– Ты себя в зеркало видел?
– Я тебе сейчас покажу!
– С тебя взять нечего, кроме анализов.
Бытовая перебранка показалась Сашке гротескной. В голове уже не звучали молитвы, туман от ладана рассеялся.
Поодаль от хамов сидел мужчина, тихий и едва заметный. Склонившись над книгой, он не просил милостыню. Однако в целлофановом пакете желтели десятирублевые монеты.
– Извините. Что вы читаете? – робко обратился Сашка.
Мужчина поднял уставшие прищуренные глаза. Несмотря на зрелый, еще не старческий возраст, в его взгляде можно было распознать бунтаря.
– Семнадцатая кафизма…. Воздай рабу Твоему, оживи меня, и сохраню я слова Твои.
– Вы часто в церковь ходите?
– Одно время послушником был. Но решил оставить свою келью