с упавшей рамой. Они смотрели и думали – что-то случилось во дворе, и я, стоявший со сведенными за спиной руками, наверняка был в этом виновен.
Подбежал Суслов, заглянул в дворницкую, вышел оттуда белый как мел. Запинающимся голосом сказал мне:
– Как вы… могли?
– Да не я это! Я могу все рассказать как было!
Однако даже выслушав мой сбивчивый рассказ, экскурсовод лишь пожал плечами и сказал:
– Я вызываю полицию. Сами понимаете, Иван, дело серьезное. Человек умер на экскурсии…
У меня сердце ушло в пятки после этих слов. Если придет полиция, то будут ли они вообще что-либо серьезно расследовать? Как ни крути, все улики были против меня. У них будут свидетели – Тарзан и Артемида, которые видели меня у тела в последний момент. Отпечатки на ноже! Там могут быть отпечатки убийцы! Но сразу как только мне пришла эта мысль, я с горечью осознал, что, кто бы ни задумал столь дьявольский план, наверняка позаботился о том, чтобы его отпечатки не остались на ноже. А последним брал его я…
Экскурсанты или не смотрели в мою сторону, или бросали на меня редкие взгляды, полные недоверия и страха. Никто не поверил моей версии событий. Артемида так разволновалась, что упала в обморок: ее приводила в чувство Илона Василькова. Кто-то выразил желание уйти, но Суслов не позволил. «Для проформы должны присутствовать все, кто был на экскурсии», – сказал он.
Полиция появилась быстро. В накрахмаленной бледно-голубой рубашке, с записной книжкой в руке, высокий и статный, передо мной появился сотрудник уголовного розыска. Он сразу вцепился в меня взглядом, затем изучающе осмотрел остальных. Только потом представился:
– Оперуполномоченный Сергей Клыгин.
Суслов показал, где произошло убийство, и Клыгин быстро прошел в дворницкую. После этого он быстро опросил каждого, и, как я и ожидал, пришел к неутешительному для меня выводу. Впрочем, никакого вывода я не услышал. Клыгин просто подошел, отнял меня из захвата Шейдакова и защелкнул наручники за спиной.
– Да вы же ничего не расследовали! – возмутился я.
– Факты очевидны, – холодно сказал он.
– Ничего не очевидно! – упирался я, – Вы меня слушали?! Я же рассказал, как было.
– У нас есть два свидетеля, которые видели вас у тела. Остальные экскурсанты в этом моменты были в другом месте. Только вы знали, где лежал нож. Мне еще что-то добавлять?
Все шло именно так, как я себе представлял – меня собирались бросить в тюрьму без суда и следствия. В последнем отчаянном рывке я быстро развернулся и закричал на весь двор, так, чтобы услышали все, кто сейчас смотрел на нас из окон:
– Я невиновен! Я невиновен!
Не знаю, к кому я взывал – может, к господу Богу. Было наивно полагать, что кто-то вдруг придет мне на помощь, если даже участники экскурсии проявили полную безучастность к моей судьбе. Позади меня раздался низкий глухой голос:
– Прапорщик Клыгин.
Я обернулся. Со стороны выхода к Фонтанке к нам шел еще один полицейский. Сразу чувствовалось,