непреодолимая пропасть. Раньше они считались подругами, несмотря на разницу в возрасте, непохожесть характеров, так мало общих интересов, что казалось странным, как они смогли договориться.
Саре было двадцать. Под опекой любящего отца и надзором строгой матери, считавшей непреложным долгом воспитание в единственной дочери манер настоящей леди, а потому не допускавшей её милых, почти детских поступков, иллюзорных представлений о жизни, о своей роли, она выросла девушкой робкой, пожалуй, даже безвольной, и Энни считала её попросту бесцветной. Сара никогда не выражала своего мнения, приученная принимать на веру мнения окружающих её родных, считать их не требующими доказательств, пояснений, всегда единственно правильными. Иногда жене Калеба казалось, что Сара вовсе не имела никакого отношения ко всему, что происходило в её жизни, полностью положившись на людей более опытных в вопросах бытия, в вопросах принадлежности, привязанности к чему бы то ни было.
Молодая девушка потянула Энн за руку, усадив рядом с собой на софу. Калеб всегда поражался, как его маленькая сестра без труда, не только очень быстро привыкла к новому человеку в доме, жене любимого брата, а восприняла Энни родным человеком, близким и понятным: обычно девушка тяжело уживалась с чужаками, вечно цеплялась за уединение. Напоминала молодую послушницу в келье. Распорядок, привычка, устоявшаяся жизнь, как текущая не в то русло вода.
Молодой мужчина тоже присоединился к ним. Его привычка, выработанная с годами: неотступно следовать за любимой. А сейчас, в момент её великой слабости, великолепного процветания привычка эта ещё усилилась. Он воспринимал всё, что так или иначе касалось Энни, очень серьезно. И это была одна из сторон его воспитания, воспитания полной семьи.
В это время погасшее было воодушевление Сары вернулось к ней в полной мере. Никем не сдерживаемая, окрепшая в счастливом созерцании пока закрытого для неё явления – новой жизни внутри хрупкого тела – Сара была, казалось, на седьмом небе. Радостно сжимая ладони Энн, она спросила:
– Каково это, что ты чувствуешь!
Энн сказала просто и правдиво:
– Честно сказать: я уже порядком устала! Хочу, чтобы он родился скорее! – она улыбнулась своему представлению о малыше и, высвободив руку, погладила ею свой живот, словно так могла увериться в очередной раз: с ребенком всё хорошо, и он, как и она, уже с нетерпением ждёт возможности появиться на свет.
– И я не дождусь этого момента! – радостно подхватила Сара Хауард в ответ. – А Калеб, наверное, уже приготовил свои любимые игрушки! Не жалко будет отдать их маленькому, а, Калеб?
Она шутливо поддела брата, и выглядела довольной, пока мать не отдернула её:
– Ну, что за глупости, дорогая?
Девушка мигом угасла, едва услышав это, а брат с грустью подумал, что её подавляют родные. Её живая натура вырывалась спонтанно, искренность шла от сердца, доброму нраву требовалось найти опору, а таковой