обстановки.
Меня представили собравшимся в самых лестных выражениях как историка и дипломата. Отклонив некоторые из этих незаслуженных комплиментов, я приступил к чтению своей речи. Слушатели сразу же насторожились. Основной смысл моего выступления сводился к тому, что некоторые недостаточно просвещенные государственные деятели современности имеют превратное представление о режиме, установленном в свое время Юлием Цезарем; что Англия, Франция и Соединенные Штаты пытались уже следовать политике экономического национализма и потерпели неудачу; и, наконец, что мир стоит перед альтернативой: экономическое сотрудничество или хаос, т. е. война со всеми ее последствиями.
Скрытая критика государственных руководителей Германии, Италии, Франции и Англии вызвала бурные аплодисменты. Как сказал доктор Шахт, он и не думал, что можно найти столько доказательств правильности его точки зрения. «Вы прямо второй Филипп Меланхтон, учитель Германии»1, – сказал мне доктор Дэвидсон, но его иронический тон меня не обманул. Представители Геббельса заявили корреспонденту «Нью-Йорк таймс», что они намерены опубликовать полный текст моей речи. Позднее я узнал, что в тот же день им было запрещено делать это. Газеты «Берлинер тагеблатт», «Берзен цайтунг» и «Фоссише цайтунг» все же напечатали на следующий день довольно пространные выдержки из моей речи и тем самым, как видно, пренебрегли рекомендациями министерства пропаганды.
Пятница, 13 октября. Сегодня мне пришлось заявить протест Нейрату по поводу того, что нацисты, совершившие акты насилия над американскими гражданами, все еще не понесли наказания, а также по поводу того, что министерство не выполнило просьбу, с которой я обратился к нему десять дней назад – поставить меня в известность о принятых мерах. В течение дня наша встреча откладывалась дважды, и только вечером Нейрат согласился наконец принять меня.
Он извинился за то, что заставил меня ждать, терпеливо выслушал мои претензии и протест из Вашингтона. Генерал Геринг, сказал он, обещал ему сообщить о наказании всех виновных, но не сдержал своего обещания.
Затем мы говорили об опасностях, которым подвергается Германия, и о росте враждебности к ней за рубежом. Нейрат вновь заверил меня, что полностью согласен с моей точкой зрения, но мне кажется, ни он, ни Гитлер (что гораздо хуже) не извлекли для себя никаких уроков из попытки проведения политики «экономического национализма». Если они всерьез считают, что какая-нибудь страна может быть экономически независимой и в то же время нарушать международные нормы, – а я подозреваю, что они именно так думают, – то всем нам не избежать самых серьезных неприятностей, К тому же я сильно подозреваю, что это Гитлер приказал Нейрату заставить меня ждать приема, чтобы показать мне свое недовольство моей вчерашней речью.
Суббота, 14 октября. Мы дали обед в честь военных и морских атташе, аккредитованных в Берлине.
В половине десятого курьер принес долгожданное официальное сообщение из министерства иностранных дел, в котором,