ударила её огромным молотом, заставившим душу отлететь на несколько метров. Вставать было тяжко, голова трещала, ноги и руки страшно ныли, тело совершенно отказывалось принимать любые приказы, и девушке приходилось облокачиваться на стены, пока она шла в душ. В голове было пусто и одновременно ужасно забито. Вертелось множество вопросов, и в то же время ни один. Хотелось плакать и крушить стены, а ещё сесть в угол комнаты, обнять колени и смотреть в пол.
Через час она снова вернулась в комнату, чтобы решить единственный вопрос, оставшийся в голове и прописанный там в разных форматах, цветах и шрифтах. «Что делать?» Анабель попыталась вспомнить, каковы были её обычные занятия по субботам, но ничего не подходило под душевные желания. Пойти позавтракать? Нет, не влезет ни один кусочек. Сделать прогулку по саду? Сил нет совершенно. Поплакать? Нет, на это также не было сил. В раздумьях она сидела довольно долгое время, и решила, наконец, проверить телефон. Около десяти пропущенных от подруги, которая с вечера ждала любых признаков жизни от неё. Вот, что нужно было Анабель – поддержка, излияние души, разделение боли, хотя бы немного. И она сделала звонок.
– Анабель? – в телефоне послышался встревоженный голос.
– Да. – Тихим, сдавленным тоном отвечала та.
– Какого чёрта ты не брала трубку? Я столько звонила тебе! Чего только не придумала, что могло с тобой случиться. И успокоилась я, лишь когда позвонила твоей маме, и спросила, появилась ли ты дома. Оказывается, ты уже как час была у себя в комнате…
Повисла пауза.
– Извини, что набросилась, – Уже спокойным голосом проговорила подруга. – Что случилось?
– Можно я сейчас к тебе приеду? Рассказывать… много… – последние слова были сказаны с жуткой горечью и комом в горле.
– Конечно, приезжай. Если хочешь, можешь остаться на ночь, мои родители сегодня уехали загород.
– Хорошо, буду через полчаса.
– Жду, Анабель!
Конец связи. Анабель насколько могла быстро (а её онемевшее тело сопротивлялось всякому новому движению) собрала вещи, надела, что первое попало под руку в гардеробной и, вызвав такси, спустилась к выходу. На кухне за столом сидела мать. Она что-то активно писала в ноутбуке, иногда поглядывая в журналы, разложенные вокруг.
– О, детка, ты уже встала? – спросила она, не отрывая глаз от работы.
Анабель сухо ответила:
– Да.
Мать перевела взгляд и скривила брови:
– Куда это ты в таком виде собралась? Сколько же раз я объясняла, что девушка всегда должна выглядеть опрят…
– Я иду с ночёвкой к подруге, вернусь завтра, – молниеносно выпалила Анабель, обрезав уже давно надоевшие стереотипные замечания.
К груди словно был привязан огромный булыжник, тянувший не столько тело, сколько душу за собой вниз. Какая была эта низина – неизвестно, и Анабель полагала, что хуже, чем сейчас, ей точно быть не может. Немного выпустив злость в роли дочери, от булыжника быстренько